Общее мнение озвучил профессор:
- Поздравляю вас соратники, мы опять участвуем в эксперименте. Большом социальном эксперименте.
Это было действительно так и еще, эта правда была опасной. Есть над чем задуматься. Даже если я, Степ Степыч, председатель колхоза, полковник и Валентин вошли в наблюдательный совет на общественных началах, это не означало, что мы ушли от пристального внимания Суслова и его присных. Хватка у функционеров партии, особенно старой школы, была железная. В своей реальности я бы сказал: "Мы попали..." и то, что это было неизбежно, служило нам слабым утешением.
Молчали, думая каждый о своем.
- Василич, а майор, который уже подполковник, знает куда ты его сосватал? - Спросил я у Гуляева.
- Ваня, мы же тоже не погулять вышли, почти месяц его обрабатывали всем коллективом аксакалов. С Юрием Алексеевичем во главе.
- Поднаторели вы однако в своих ЦПШ.
- А то, - по старому ухмыльнулся бывший старшина танкист и партработник высокого уровня в ближайшем будущем. Растут люди. "Ну дай Бог нашему теляти вовка зъисты", - как говорил уже мой старшина, в далеком будущем.
А Степ Степыч наехал на меня конкретно:
- Иван, ну почему ты не можешь промолчать? У тебя семья, трое детей под ответственностью, а шило в заднице все не дает покоя. Как у молодого, необученного.
Отвечать на риторические вопросы я смысла не видел. Однако поддержка пришла с самой неожиданной стороны, от полковника:
- Все правильно он сделал, провел разведку боем.
- Или состоялся обмен мнениями заинтересованных сторон. Может излишне прямой, но необходимый, - продолжил профессор.
- Я тоже не вчера замужем, но этот разговор можно было отодвинуть и на потом, - как-то неуверенно возразил ему Степыч.
- Можно так отодвинуть, что совсем задвинуть. Правильно Иван сделал, принял огонь на себя, - не согласился с ним полковник.
И больше мы эту тему не обсуждали. Предстояла Работа. Это понимали все.
А у меня еще было много личных дел и не менее важных. Для меня. Я решил уйти из Института Физики, пришла пора перемен. Я слишком вырос из образа аппаратчика 5-го разряда и стал мешать профессиональному росту своих подопечных ребят, техников. Расти пару лет до 6-го разряда, когда твои нынешние подчиненные будут инженерами-технологами, научными сотрудниками и уже сейчас учатся в технических институтах. Нужно было отпускать их в свободный полет. Да и скучно мне стало работать в институте.
На семейном совете решили, что мне нужно переходить на дневное отделение и заканчивать там 4-ый и последний курс института. Осталось немногое, досдать где-то десяток, другой экзаменов и зачетов. Однако решение было принято и его нужно было выполнять.
Непростой разговор предстоял мне в Институте физики, однако все оказалось не так сложно. Если Роман, как завсектором, был обескуражен и огорчен моим решением, то Вячеслав Васильевич спокойно выслушал меня и Романа. И попросил вернуться к разговору через некоторое время.
- Александру Михайловичу звонит, - догадался Савочкин.
Так оно и было, поэтому разговор мы продолжили в кабинете академика:
- Что я могу сказать, Иван, нам жаль. Вот мы втроем квалифицированные специалисты, а твой уход будет для нас большой потерей, - заявил АМ.
- Хотя это было предопределенно еще твоим выбором профессии, - заметил ВВ.
Роман молчал, он уже все мне высказал, ранее.
А Александр Михайлович продолжил:
- И ожидаемо, жаль, что ты не захотел связать свою судьбу с физикой. Ты еще не понимаешь насколько важны в нашей академической среде порядочные, принципиальные люди. Бойцы. Они подороже многих докторов наук будут. Уж мы это знаем, - и Александр Михайлович, своей руководящей рукой разлил нам по писят и пожелал мне удачи.
А когда мы принялись за кофе, как всегда отличный, АМ попросил моих начальников, полностью, рассчитаться со мной по отгулам и отпускным и лишь потом подписать приказ на увольнение. Вот это был Подарок. За, что я искренне поблагодарил присутствующих и пообещал всегда быть готовым им помочь... если кому, из их личных врагов, нужно дать в морду. Чем вызвал бодрый и здоровый смех окружающих.
Смех, смехом, а я ушел в отгулы, потом пойду в отпуск и далее в учебный отпуск... А там и переведусь на дневное отделение. Впрочем до этого пахать и пахать нужно, чем мы и занялись с Саней, полностью освободив женщин от домашних забот. Лена с головой погрузилась в научную работу на кафедре, а Анна Павловна...
Вот здесь требуется отступление. Анатолий младший был очень привередливым типусом и главным в его жизни было поиграть и поболтать. Причем, к великой радости бабушки, говорить он начал с года, а к двум годам его словарный запас составлял не менее тысячи слов. В авторитете у него был только Саня, который мог с ним разговаривать хоть на английском языке и тот ходил за ним, как привязанный. Однако и у меня нашлась на него управа - я заметил, что когда я бренчу на гитаре он все время вертится, где-то рядом и помалкивает. Чем я и пользовался, читаю конспекты и бренчу что-нибудь потихоньку. Иногда подпеваю, но все так... три аккорда в две струны. Я, только, в большом подпитии мог заспивать.