Впервые я всерьез задумался, насколько стар Генширо и как много за свои годы он узнал. А ведь меня даже не удивляли его оговорки «так тренируют Шинхоин», «эх, вот раньше Кучики были мечниками, а сейчас, тьфу. Дай покажу», «Как-то мне Ямамото вбивал в молодости пару приемов…».
Черт возьми. Я не идиот, но надо было ценить такие вещи больше.
- Настолько, - выделил я голосом. – Хорошо?
- Из всех здесь такое тело есть только у тебя. Хотя… - задумался он, ткнул пальцем влево. – Вон у того парня нечто похожее, но это сырой талант и вбитые во множестве спаррингов рефлексы, ничего особенного. И то, только для меча хорош. Думаю, в Хакуде получит парень по носу в первом же спарринге.
А показал он на… Я прищурился. Юки Шин, второй номер. Парень «напролом!», потомственный Одиннадцатый Отряд.
- Я вижу, ты тренировался только в базовых стилях?
- Дед говорил, тут как надо научат.
- Правильно говорил, - не скромничая, признал слова деда Шируба. – На следующих занятиях я покажу тебе кое-что более продвинутое, а пока продолжай что делал. Да, и… Оденься уже, что ли, хватит девушек смущать.
Беззлобная подколка заставила меня улыбнуться и поднять с пола форму. Спустя полминуты возьни с поясом я уже снова делал то, что привык. Зарабатывал новые мозоли от меча в руках.
С новым ощущением гордости за прошлые тяжелые тренировки, я про себя благодарно произнес: «Спасибо, дедушка».
Вся горькая соль в наших отношениях после учиненной дедом резни окончательно растворилась и исчезла. Смыта благодарностью и положительными эмоциями. Надеюсь, навсегда.
Я, наконец, понял сердцем, а не только умом. Что вся эта мелкая обида, на самом деле ничего не стоила. И прежде всего, моих эмоций, моих ментальных сил. Обида на кого-то отбирает прежде всего у тебя, а не у того, кто обиду причинил. Это как удар и скрытый в нем яд. Ты уже получил удар, но не заметил, что появился яд – обида.
Постоянные повторяющиеся движения бокеном ввели меня в легкий транс, позволив разуму блуждать и размышлять глубже, чем обычно, развивать тему там, где я обычно ее обрывал.
Просто трудно отпускать после чего-то такого, не умом, но сердцем. Оно всегда помнит обиды, всегда лелеет удары других, заставляет жалеть себя. Даже если это было во благо.
Когда ребенка во благо бьют по жопе, чтобы он не совал пальцы в розетку, ребенку умом понятно, но в сердце то обида и ярость.
Когда люди становятся взрослыми, они чем-то отличаются? Ха, неа. Только скрывают это лучше.
Надо быть более свободным! Каждая обида - это цепь. И я не желаю быть скованным, никогда!
Обиды этой жизни и обиды прошлой, все они могут пойти к чертям собачьим! Больше я не посвящу прошлым ошибкам ничего! Просто хватит. Это цепи, а цепи надо уничтожить.
Крепче сжимая бокен, я вкладывал в каждый удар еще больше сил, концентрации и энергии. Словно я рублю воображаемые цепи.
В глубине груди, из Сна Души, появилась и вырвалась новая прядь духовной силы, подарив прохладу телу и дав ясность разуму. Моя душа и решимость снова укрепились. Я стал еще немного сильнее.
Я уже начал привыкать к этому потрясающему, редкому, но такому сладкому чувству! Ха, как же замечательно! И еще удар! И еще один! Воздух стонет от моих резких ударов. Выкладываемся на полную!
- Ты только что? – обратился ко мне Фумио, озадаченно моргнув. – Нет, ничего. Не бери в голову.
- Ага. Потом наедине покажешь мне свой семейный стиль в спарринге? Хочу на себе оценить, насколько он «простой, но эффективный».
- В общежитии, без проблем, - согласился Рао.
- Договорились.
Глава тридцать вторая. Хакуда.
- Давайте, быстрее, становитесь здесь, у нас и так немного времени.
Фраза учителя, вопреки смыслу, звучит монотонно и сухо. Класс вразнобой построился перед учителем, оглядывая ряды странных макивар за его спиной.
Обычно макивара - это просто деревянный столб с оболочкой из веревки, а тут вместо дерева камень, веревка белая, да еще и на верхушке миниатюрные стальные треноги с чашами, будто там огонь надо зажигать.
В остальном это просто копия такого же додзе, как для Зандзюцу, только южнее и в зарослях. Даже в помещении шум листвы от ветра слышно, до того деревьев и кустов вокруг много.
- Ах, отлично, - без толики радости сказал учитель, доставая свернутый листок и медленно разворачивая. – Небольшая перекличка по списку и начнем.
Я переглянулся с Рао, поймав такую же мысль. Учитель Хакуды… Не впечатлял.
Его реацу ровно на том уровне, чтобы быть средним офицером в отряде и не более того. Невыразительное лицо без шрамов, черная бородка клинышком, вся остальная голова голая как коленка младенца.