Значит, факт в том, что мне сто процентов достанется одно из самых опасных. Это я вчера услышал от других старших на «Чаепитии». Иногда незнание это правда благо. Потому что я такой подставы от Академии не ожидал, думал, будет более-менее равное и честное соревнование.
Чем больше стараюсь, тем хуже будет. Что это за чушь собачья, а?
- Отец выжил, - прошептал я, теребя воротник формы. – Осталось теперь понять, как выжить мне. Мне правда так нужен лучший Асаучи?
Да, черт возьми, нужен. Иначе я всю жизнь потом жалеть буду.
Значит, остается только один ответ. Не сбавляем обороты.
Глава сорок девятая. Полгода спустя
Время течет, подобно реке, не останавливаясь, день за днем и так быстро, что я не заметил, пока не пролетели недели и месяцы до знаменательного дня.
Полугодового экзамена.
Мы всем классом собраны в большом зале, там же, где весь первый курс приветствовал директор в начале года.
В этот раз весь зал только для нас, Нулевиков. Зал давит просторностью, эхом от большой пустоты. Мы сидим внизу, ближе к трибуне. Каждый ученик за своим столом, но нас едва хватает, чтобы зал хоть на чуточку не казался пустым.
На трибуну вышел сотрудник Академии. Мощное тело, лысина блестит от яркого света в зале, очки без оправы бликуют, скрывая грозный взгляд. Генгоро быстро оглядел нас, словно подсчитывая про себя, едва заметно кивнул.
Куратор Первого Класса все так же напоминает едва облагороженную скалу. Лысую и в очках. Позади него еще три наблюдателя, уже сейчас не сводящие с учеников испытующего взгляда.
Генгоро торжественным тоном произнес:
- Вот и настал для вас этот день, ученики. Промежуточный экзамен раскроет, у кого из вас есть сила и воля, а кто не стоил усилий ваших учителей.
Он сложил мощные руки на груди и гулким, уверенным голосом дополнил:
- Но это касается практического экзамена. Сначала вам придется пройти теорию, и я надеюсь… - обвел он аудиторию взглядом из-под очков. – Что хотя бы в такой простой задаче ваш класс не потеряет еще пару членов.
Не лучшим для духа было напоминать, что сейчас нас здесь не двадцать семь, а двадцать пять.
Минус два человека.
К сожалению, это не было простым и легким прощанием пары ребят, решивших, что путь шинигами это не для них и лучше пойти учиться печь кексы и тортики.
Дикий парень, Мишио Маро – мертв.
Убит на Арене Вызова. Меня там не было, но рассказ приятелей по клубу был достаточно содержателен, чтобы я об этом не жалел.
Маро как обычно поддался звериной ярости, вставая и бросаясь на противника снова и снова, отказываясь сдаваться, когда уже все было ясно.
До тех пор, пока его противник не психанул, перестал сдерживаться и уложил уже насовсем. Какими бы чудотворцами не были аренные медики, даже им не под силу быстро срастить разрубленное сердце и прочую, менее важную требуху.
Так глупо и бесславно умер Маро.
Его друг, робкий, но умный парень – Рино, живой. Однако, покинул Нулевой Класс.
Парень просто замкнулся в себе, став свидетелем потери единственного друга. Он и так был не шибко крепок духом. Это его добило.
Рино перестал ходить на занятия, проигнорировал увещевания Учителей и наши, даже не пошел на вызов к директору. За что на следующий же день поплатился.
Заместитель пришел, открыл дверь и без всякой жалости и разговоров выволок за шкварник Рино из общежития. Вручил ему постановление о понижении аж до Среднего Класса, с наказом сдачи всех экзаменов, хотя в его случае легко могли все зачесть автоматом.
Это немного привело Рино в чувство, я даже мельком его видел в коридорах, но больше даже не стал заботиться.
До поступления, как нормальный человек, я бы пожалел его и стал бы возмущаться холодностью Академии… Как и все в нашем классе.
Я понял, что сильно изменился, когда одобрительно кивнул, увидев как зам. директора, фигурально выражаясь, дает Рино пинок под зад из Нулевого Класса.
Как шинигами, я бы предпочел не иметь никого за спиной в бою, чем иметь такого товарища, как Рино. Такого, который сломается от малейшего давления и опустит меч, становясь для соратников обузой, добавкой к опасности, а не поддержкой.
Академия дала ему достаточно шансов, времени на скорбь, закрывая глаза на прогулы занятий целый месяц.
Я не потерял сочувствия в целом. Точка зрения на такие вещи изменилась.
Маро знал, на что шел, чем все могло кончиться на Арене, а его друг тоже должен был это понимать. Мне не жаль ни одного, ни второго.