Тут можешь не ждать никаких проблем. Одиннадцатый Отряд сейчас - это сброд из десятка шаек под своими Офицерами.
Я разберусь, кто из них прикрывает там «Забытые мечи», почему я, кстати, впервые слышу о них? С этим тоже разберусь.
Студенты Академии выступают на некоторые задания от Готей 13, лучшие из них. Это служит им практикой перед настоящей службой. И записывается в заслуги.
Ты будешь выступать в этом качестве, под прикрытием официальной власти. Развлекайся.
Удачи, сын мой»
Следующий лист пестрит официальными формулировками и более жестким почерком.
«За нападение на семью Советника, убийства и нападения на студентов Академии Духовных Искусств, я, Окикиба Ичиро, от имени Совета 46 объявляю всех участников клуба «Забытые мечи» - Мятежниками.
За расследование, уничтожение или пленение будет отвечать временный отряд, под управлением студента Академии Духовных Искусств – Окикиба Судзина.
Число, подпись.
Печать Совета 46»
Краткая улыбка посетила губы. Вот что я называю отличным подарком за все дни рождения.
- Сколько вас?
- Восемнадцать человек, - прошелестел шепот в ответ. – Мы уже нашли их.
- О? – приподнялась бровь.
Он протянул мне толстую папку, где лист за листом указывается каждый член «Забытых мечей», кто они, что они, где они… Двадцать три имени с информацией, которую они возможно сами о себе забыли.
Пока листал и читал, ниндзя сказал:
- Они собираются вместе раз в неделю, без исключений, как будто это священный ритуал. Мы уже знаем, где и когда. Следующее собрание через три дня… Мы можем убить их всех сейчас.
Я замер, медленно закрыл папку и взглянул на него. Мужчина спокойно встречает мой взгляд своим.
- Где?
- Юг, Второй Район… - он продиктовал адрес. – Особняк деревенского старосты. Бывшая банда Такаги выгнала жителей деревни, теперь клуб использует ее как тайную базу.
- Насколько ваш отряд силен?
- Рядовые, - тут же отвечает он. – Все имеют навыки убийцы, проникновения и запас яда. Убить пару десятков студентов ночью – детская игра.
Я решил мгновенно. Это было слишком милосердно для уродов, так истязавших Касуми.
- Они убили моих друзей, калечили их, пытали. И напали на меня. Прости мое эгоистичное желание…
Мой зампакто дрогнул в ножнах, на секунду привлекая внимание и взгляд ниндзя.
- …я хочу сделать это лично.
Мужчина едва слышно вздохнул. Опущенная голова и смиренный голос:
- Будет исполнено.
- Когда они соберутся вместе. Три дня. Я могу потерпеть. До тех пор – приглядывайте, чтобы они не убили еще кого-нибудь. Или не сбежали дальше в Руконгай. Если что, арестуйте, я сам убью. Свободен.
Он вышел, как нормальный человек, через дверь.
Я очень хотел пойти и сделать все сейчас. Но меня остановило кое-что. Такаги имеет уровень Офицера по силе.
Чтобы грохнуть его и других лично, разом, моих сил может оказаться недостаточно.
- Три дня, да? – погладил я гладкие ножны зампакто. – Сможем, как думаешь?
Он никак не ответил, но мне и не нужно. Принял позу Медитации с Мечом. Спать в ближайшее время не собираюсь.
***
Через два дня. Полдень. Комната для Каллиграфии.
Окна приоткрыты минимально, давая лишь узкие полоски света в полумраке комнаты. Квадрат с песком на полу снова чист, ожидая написания.
Палка в стороне, вместо нее в руке – меч.
Лезвие касается песка, вдавливается, а потом скользит, с шелестом раздвигая песчинки острой сталью. Штрих за штрихом, заостренно, глубоко, словно не на песке рисую, а режу человеческую плоть.
Острие вытащено, с зеркального лезвия скатились остатки песчинок.
«Месть»
Я стер и начал снова. И снова. И снова.
Когда пишешь Каллиграфию, сердце должно жить тем, что хочешь начертать. Сердце и разум.
Я отдавался этому чувству, желанию, потребности.
«Месть»
Не знаю, как Ичимару Гин смог прожить, протерпеть больше века, ожидая момента для исполнения мести.
Всего три дня. Ничтожный срок. Но каждая минута ожидания для меня – это агония.
Каждая секунда полна воспоминаний о лежащей в бинтах Касуми. О трупе в гробу Хибики, о калеке Хаку, об остальных. О том, как мое лицо было вжато в землю под чужой ногой.