Дед снова налил в мои чаши воды, поставил чайник на песок и участливо посоветовал:
- Можешь ненавидеть меня, если захочешь. Это лишь начало и дальше будет хуже. Я прощу тебе даже парочку ругательств и не обращу внимания на слезы. Но раз уж ты мне доверился и попросил, я сделаю тебя образцовым шинигами. Который не помрет от когтей первого же Пустого.
- Ага, дорога без возврата и все такое, - небрежно ответил я. – Не трудись оправдываться, дедушка. Я знал, что будет так непросто с самого начала. Я не буду винить тебя.
- Я никогда не оправдываюсь, сопляк, - с нажимом реацу высказался дед. – Я объясняю.
- Да? Хорошо. Просто чтобы ты знал, я все равно тебя люблю, дедуль. Хоть сто розг сломай, я все выдержу.
- Пф, - презрительно фыркнул суровый старик. - Как будто меня волнует что-то такое…
С дедовским фирменным лицом-камнем я бы поверил. Но его опять выдали уши. С такой прической они всегда на виду. Забавно, что за столько лет никто не сказал деду, что у него уши краснеют, когда он смущается. И я не скажу. Это было бы слишком неловко. Да и вряд ли кто-то кроме меня и отца может одними словами так под кожу залезть старому воину. Только семью он воспринимает так близко к сердцу.
И вот как можно винить в чем-то такого мягкого в душе старика? Пусть он меня хоть тысячу раз ударит, на следующий день я забуду всю злость, словно ее и не было.
Я снова взошел на столбы, тщательно балансируя и плавно ведя руками. В этот раз я готов к внезапным помехам, уже не просто делая шаги, а тщательно ставлю стопу и держа позу устойчивой. Вода в чашах еще ни разу не шелохнулась.
Давление реацу деда выдавило воздух из груди и создало рябь в воде в чашах, проливая чуть-чуть и делая рукава кимоно мокрыми. Но в этот раз я не упал.
После десятого прохода, дед приказал ускорить шаг. Вода пролилась…
- Не застывай каждый раз, когда проливаешь воду! – прикрикнул дед. – Создашь плохую привычку. Шевелись!
Попытки и падения продолжились. Чувство времени потерялось где-то между тяжелым дыханием и едким потом, лезущим в глаза. Свист тонкого прута перед ударом стал внушать суеверный ужас со временем. Я стал его бояться больше самой боли. И не желая испытывать снова, выжимал из себя все что мог, лишь бы сохранять идеальный баланс.
К полудню дед выслушал о себе первые нелестные слова. Это когда он сказал что обеда и перерыва не будет. В какие-то минуты я от души его возненавидел. Трудно любить человека, который превращает спину в кровавое месиво, по ощущениям. Пока еще ни капли крови не пролилось, но моя спина кричала, что удары давно стесали мясо и идет пересчет костей.
Но, не смотря, ни на что, я продолжал, крепко держа в памяти то, что существуют люди, которых бьют, мать его, железными прутами и они продолжают. И вместо чаш на руках шары из камня, которые не только тяжелее, но и с которыми балансировать сущий ад.
Дед слышал от меня шипение, тихую ругань и возможно даже пару всхлипов, но, ни одной жалобы. Когда солнце начало клониться к горизонту, а небо краситься в розовые тона, я пробежал туда и обратно, не потеряв ни капли воды из чаш.
- На сегодня достаточно, - решил дед, бросая прут на землю небрежным взмахом кисти. – Молодец.
На белой ткани на земле лежат черные обломки и один треснувший инструмент наказания. От пятерки прутов осталось только два полностью целых. Спину я не чувствовал совсем.
При мыслях, что об отца сломалось двенадцать таких розг, в груди рос суеверный ужас.
- Отдохни завтра и тренируйся сам еще пару дней. Думаю, к пятнице я снова смогу выкроить день для тебя. А до этого старайся увеличивать скорость прохождения.
Сил говорить у меня не осталось, только на судорожный кивок. Руки и ноги сводит мелкими судорогами, но я подавляю их, посылая как мог волны реацу в онемевшие конечности. Уверен, что не будь я пробужденным, уже к обеду бы сдох и упал в обморок.
День беспрерывных тренировок с утра до вечера, без еды и воды, без минуты отдыха и с суровыми наказаниями за промахи. И я выдержал! До этого я даже не предполагал, что вообще способен на нечто подобное.
- И не забудь про целебную ванну, а то останутся шрамы. Я уже приказал Роширо подготовить лучший набор. Он уже должен был приготовить все в твоих комнатах. Ты слышишь меня?
Подняв мутный взгляд, поймал на мгновение тревогу в глазах старика. Постарался немного улыбнуться и выдавил:
- Да.
- Хорошо. Я не буду использовать Кидо или звать целителя для таких мелочей. Это научит твое тело инстинктивно лечить себя реацу. Не забудь, никакой еды и воды сегодня, ты наказан. Стресс в управляемых масштабах подстегнет твою душу на рост. Но если ночью станет совсем плохо, что даже лекарства и мази в поместье не помогут, разрешаю отправить посыльного в Четвертый Отряд. Пусть упомянут мое имя и там пришлют кого-нибудь. Давление это хорошо, но не до глупости.