Облизнув сухие губы, я снова кивнул. Как только тренировка окончилась, дед снова размяк… Он слишком меня любит, даже в своем состоянии вижу, как ему трудно сейчас оставаться твердым и не послать за целителем прямо сейчас. Только подай я знак, попроси, пожелай немного смухлевать.
Я не собирался мухлевать, никакой актерской игры в больного. Наказан, так наказан. Мое тело и гордость продержались до конца, неужели я позволю себе разныться и сломаться уже после того, как все закончилось? Да никогда! Буду жалеть себя, когда окажусь в одиночестве и молча.
- Хорошо. Мне пора, ночевать буду в отряде, как всегда.
Последние слова перед резким звуком сюнпо в исполнении деда. Я остался один на полигоне и переждав приступ бессилия, поковылял в главный дом. Уверен, подай я знак и тут же бы появились помощники, поддержав в пути до столь желанного дома.
Но я стискивал зубы, ругался про себя на баранью упертость и шел по ровной каменной тропе шаг за шагом. Не подозревал, что она есть и так велика во мне… Чертова гордость. Я продержался, смог! Прежде всего себе доказал, что на что-то способен, кроме напыщенных слов и мечтаний.
Такую тренировку не каждый настоящий солдат пройдет, а я, все еще пацан и изнеженный аристократ, прошел. И собираюсь пройти дальше, стерпеть больше, стать еще лучше. Как тут не проклюнуться росткам гордости?
Надеюсь, я не превращусь в подобие одного из Кучики. Хотя у меня есть чувство юмора, это уже гарант что нет! Хе-хе, ой блин, даже тихонько смеяться больно.
Этот день запомнился мне надолго. Самый первый день настоящих тренировок от элитного офицера Первого Отряда, не самый трудный, но слишком врезавшийся в память. Хлесткие звуки прута снились мне той ночью. И спал я на животе.
Целебная ванна стянула открытые раны и сняла воспаления и смягчила крупные спазмы, но сил не прибавила. Вылазил я из нее с трудом и кряхтением столетней бабушки.
Ночь была полна беспокойных снов, боли и судорог в мышцах. А еще проклятий. Ох, как я проклинал все и вся, терзаясь и потея в темноте, не смея много шевелиться!
Но когда на следующий день, преодолевая боль в спине и мышцах, я пришел на полигон и с легкостью повторил пробег с чашами… Мое тело, еще вчера бывшее деревянным в этих попытках, сегодня само собой пролетело по столбикам, плавно и легко делая все, что я от него требовал.
Вся злость и обида растаяли, как дым на ветру. Терпение и доверие к методам деда окупились почти сразу. И раз так… Я буду терпеть и дальше. Как бы сложно не было, это будет того стоить.
Поклявшись себе в сердце стерпеть будущие невзгоды, постоял в тишине, закрепляя в душе эту решимость. Как будто накапливая ее на будущее, что чую, понадобиться. Это была лишь базовая тренировка перед настоящим Хохо, Пути Поступи. Какие будут другие?
В животе заурчало. Хотя чашек я вчера уронил далеко не одну, но это же относилось только ко вчерашнему дню? Потому что если нет, то голодать мне неделю и не пить три дня. Для пробужденной души это не смертельно.
Я воровато оглянулся, словно дед все еще там с поднятым прутом. Он же не настолько садист, правда?
И даже если настолько, мне он об этом ничего не говорил. А еще в будущем это может стать частым наказанием. А раз так…
- Надо жрать побольше, - мудро заключил я, направляясь в сторону кухни. – Чтобы впрок.
Глава седьмая. Письмо из Совета 46
Со дня первой адской тренировки в стиле Окикиба прошло две недели. И с того времени ничего особо в тренировках не изменилось. Дед приходил дважды и все еще настаивал на прохождении полосы препятствий и пока даже речи не заводил о чем-то новом.
Только суровая наработка базовой ловкости и проворности перед настоящим Хохо.
И как стимул или тонкое издевательство уходил он всегда в сюнпо, подкармливая мою мечту уметь так же новыми дровишками.
Только вот усложнял полосу с каждым новым приходом. И что-то мне подсказывает, что до стандарта Шихоин с шарами из мрамора на руках и прутами стали по хребтине я все же доберусь. Но, как ни странно для меня самого, это мысль перестала так пугать.
Причина этому проста – уверенность. С каждым днем я наглядно видел и ощущал, как становлюсь сильнее, чем вчера. Утром я проходил полосу препятствий, упорно ни сходя на землю до самого полудня, потом отдыхал и восстанавливался, посвящал пару часов своим обычным тренировкам или читал архивы отца.