На месте Короля я бы давно создал себе личную безопасную гавань, маленький Рай, откуда потом бы наблюдал за событиями в мирах. Новое тело взамен болванки в кристалле для буквально Бога – вряд ли проблема.
Он – Бог всего Сущего. Без шуток.
Верить, что его, Всевидящего и с вечностью времени на планы, переиграли какие-то там главы Благородных Домов? Первородный Грех и убийство Бога, лежащее в основе Общества Душ?
О, они такие умилительные королевы драмы.
Фыркнув, я налил в пиалу саке, рука подняла чашу, одним махом выпил. Жидкость обожгла рот и пищевод, согрев нутро изнутри.
Но так все произошло в оригинальной временной линии.
Что насчет той, в которой я, не описанный в истории?
Полагаю, всего лишь один из тысяч экспериментов и развлечений для свободного Бога. Миров должно быть бесконечное множество, ничего страшного, если сколько угодно их будет уничтожено внесенными аномалиями.
Или какой-то переделает Яхве. Или Айзен. Или любой другой из врагов Общества Душ. Вариативность миров и событий так же бесконечна. С точки зрения Короля Душ это все просто забавные фермы с муравьями.
Вот почему я давно послал канон в задницу. Жить, дрожа в страхе перемен – выбор труса. Это не для меня.
Я просто живу, как есть, и будь, что будет. Если повезет, проживу в разы больше обычного смертного. Это уже приз, недоступный всем земным царям.
Жаловаться не на что.
Еще чашка саке, довольно выдохнул. Взял полотенце с бортика, вытер пот со лба.
Жизнь хороша.
- За Короля, - поднял я новую чашу саке в тосте небесам. – Живет он Вечно.
***
Выпуск из Академии.
День суматошный, с самого утра все выпускники бродят по Академии, вздыхая в ностальгии по временам обучения, делясь воспоминаниями или общаясь с учителями.
Нервозность по поводу будущего заразила всех, привычных к распорядку Академии за шесть лет.
Я не в их числе. Воодушевление наполняет меня, когда вместо формы Академии я в своей комнате надеваю облачение шинигами – шикахушо.
Созданное Покровительницей Ткачей облачение для Богов Смерти смотрится на мне великолепно.
Я неплотно запахнул косодэ на груди, оставив место для вентиляции в жару. Ткань плотная и крепкая, не просто что-то обычное. Шикахушо шинигами противостоит энергии Пустых, не давая ауре страха заражать души воинов Готей 13.
Белая подкладка, ситаги, прохладна и приятна, на коже ощущается как чистый шелк, нигде не натирающий и хорошо скользящий при резких движениях, не цепляясь. Разительный контраст с мешающей формой студента.
Я приладил зампакто к черному поясу, подошел к зеркалу на шкафу. Встретил в отражении уже совсем другого Судзина, чем пришедшего сюда шесть лет назад.
Я на голову выше, остановившись на где-то около приятных метра восьмидесяти. Отодвинул полу кимоно, ухмыльнулся. Четкие линии мышц груди и пресс, словно вырезанный в гладком дереве.
Чувствую такие же мускулы по всему телу. Тугие волокна силы и взрывной скорости, выкованные для любого боя, в которое я брошу это тело.
Шесть лет кропотливых усилий, пролитого пота и крови выковали тело воина, достойного любой мясорубки на мечах.
Волосы в легком беспорядке, на кончиках едва светлея. Стала медленно проявляться фамильная седина. Это не старило, просто выделяло. Я уже не такой обыденный и обычный, в толпе не потеряюсь.
Лицо потеряло последнюю юношескую мягкость, став резким ликом молодого мужчины с четко очерченной челюстью. Только мягкая полуулыбка сглаживает резкость… Но не до конца.
Карие глаза смотрят в отражение слишком проницательно, притягивая к себе медовым цветом, но пряча за теплотой резкость. Мне самому трудно удерживать ставший таким тяжелым взгляд.
Я был таким милым, наивным сопляком, когда пришел сюда в первый раз. С теплотой внутри я смотрю на комнату и следы, оставленный мной тут за годы проживания.
Не до конца затертое старое пятно от чая на татами у столика. Едва видные царапины в лаке столешницы, там, где обычно стояли кружки. Отколотая щепка на боку кровати, случайно врезался зампакто, спросонья зачем-то желая поглядеть на лезвие. Щель в дверце шкафа, с годами чутка перекосилась.
Десятки следов, показывающие, что я тут был, я здесь жил.
Но всегда настает пора прощаться. Вздохнув, я присел на дорожку. Некоторые ритуальчики остаются со мной навсегда. Помолчал минуту. А потом встал и пошел на выход.
Прощай, мой дом в Академии. Мы больше не встретимся.
Через час я стою в первом ряду из больше, чем двух сотен шинигами. Площадь перед главным зданием усеяна чернотой новых шикахушо.