Гипнозом это называется только потому, что иллюзия видна всем, а способность Кьёка Суйгецу только цели, к которой применяется.
Короче говоря, не Гипноз Кьёка Суйгецу страшен, а человек, который его использует.
В принципе, к любой силе применимо. Если дать мой Шикай другому шинигами, даже Лейтенанту, я уделаю его голыми руками. Не только потому, что знаю слабости. Потому что никто не использует силу Цукигами лучше, чем я сам.
То же самое и про Айзена. Никто, у кого нет мозгов и способностей Айзена, не сможет так использовать Кьёка Суйгецу. В лучшем случае он будет делать не очень реалистичные фантомы себя же перед противником.
Я усмехнулся про себя, глядя на широкую спину шагающего вперед шинигами. Он и сам пока не очень-то хорошо эту силу использует.
Потому что такой противный тип Шикая, который не просто требует таланта и отработки в одиночку, но говорливого противника, которого можно пытать. Или друга, которому полностью доверяешь указать на ошибки.
В духовном мире, такая уж гадость, множество врагов, проживших столетия и имеющих слишком большой боевой опыт. А так же исключительное понимание себя.
Меня трюк с фальшивым пронзанием ошеломил на секунду или две, но для тех же Капитанов это был бы пук в лужу, не более. Восприятие существ такой силы невероятно сложно обмануть.
Полагаю – одна из причин, почему Айзен никогда не показывал в будущем чего-то масштабного в Гипнозе. Слишком просто отвергнуть такую иллюзию разума.
Ведь весь страх Гипноза Кьёка Суйгецу раскрывается только тогда, когда жертва не сомневается в увиденном. Полностью доверяет собственным глазам… Тогда ужас Зампакто Айзена раскрывает весь свой потенциал. Но только тогда.
Никогда не думал, что скажу такое – но не хотел бы иметь Кьёка Суйгецу… Такая морока. Мой Зампакто лучше.
Из глубин души донеслось теплое ощущение признания. Цукигами не говорил, но эмоции между нами зачастую передавали больше, чем сотни слов. На секунду я опустил пальцы на рукоять Цукигами и легко сжал приятную руке оплетку.
Дом не велик, его можно пройти за минуту вдоль и поперек. Но мы и не в дом на самом деле шли.
Открылись татами в центре гостиной, приглашая нас лестницей в темноту подземной лаборатории.
- Мне тут подумалось, - сказал я. – Ты ведь не сидел все это время на корточках в углу, дожидаясь меня?
Шаг Айзена по ступенькам на секунду замедлился.
- Нет.
Слишком твердое нет.
- Тогда какого хрена так больно, Соскэ?
Серьезно, я без шуток все еще четко помню эту боль пронзенной груди.
- От тебя слишком пахнет медовыми лепешками, - небрежно выдал очкарик. – Но мне ты почему-то не захватил.
О… Это веская причина.
Ну, или он на самом деле все еще злится на тот мой подкол с той девушкой… Она была не так уж красива, чтобы до сих пор злиться, верно?
Но, кто же знал, что Айзен по молодости ведется на типаж вроде будущей Хинамори Момо. Низкая милашка с косичками и большими глазами… Так себе. Говорил я ему, она ж тупая, как дубовая доска!
Так и оказалось, вообще шуток не понимает.
И он первый начал, рассказав Касуми ту лажовую историю, как я споткнулся и проехал лицом половину горы вниз, когда мы напились. Угодил в нору каких-то хорьков головой. Я отмывался в ручье почти час после этого. Просил же забыть, блин.
Жаловался я исключительно про себя. Никогда не любил людей, ноющих по любой фигне и сам таким не мучил окружающих.
Снова вспомнилось, как в прошлой жизни один старый, пьяный, но мудрый хрен-сосед дал мне очевидный, но запоминающийся совет. Какой бы дерьмовой не была его жизнь, он никогда не жаловался.
Сказал мне - любишь поныть? Молодец. Только делай это про себя, и мир вдруг заиграет нормальными красками, а тебя никто не будет считать тупым мудаком.
Сюрприз, все ноют. Но ненавидят только тех, кто часто делает это вслух. Хороший совет, многим мог бы спасти социальную жизнь в коллективе.
Вслух я ответил Айзену:
- В другой раз возьму.
…
- Кстати, было очень вкусно.
- Заткнись.
- Сам заткнись.
Дальше шли в уютном молчании.
Такими хорошими и умиротворенными молодыми шинигами мы и предстали перед человеком в подземном зале. Вот только он был подопытным, стоящим в клетке, будучи в цепях и сверлил нас ненавистным взглядом, руша приятную атмосферу.
- О, новенький? - произнес я, не обращая внимания на злобу в глазах мужчины.
Холодный голос Айзена пронзил просторный зал, погруженный в полумрак.