Я вздрогнул и поежился от собственного холодного представления в голове. Надеюсь, я сейчас не ткнул пальцем в небо и не попал в точку. Пускай уж лучше эти мысли будут моими обычными размышлениями в дороге, ведущими куда-нибудь не в ту тропку.
- Кен-кун, что это? – беззастенчиво тычет пальцем на прилавок. - Это головы?!
Сам туда глянув, я тоже поначалу чуть не перепутал. Слишком круто сделаны лица выставочных голов-манекенов. Надо же, они в это время уже есть в Обществе Душ.
- Это парики, Маширо…
Да уж, хмыкнул я, не повезло тем, кто помер облысевшим. Потому как и душа в посмертии будет копией недавно умершего. То есть – лысым как коленка остается быть лысыми. Не удивительно, что магазин париков есть аж на одной из главных улиц, видать, популярен.
Ненадолго девочка заткнулась, чтобы присмотреться и снова подергать парня за рукав.
- А почему у них нет зеленого?
- Ну нет и нет, какая разница?! – начал закипать взрывная голова.
- Как это какая? – надулась Маширо. – А что если я облысею, что тогда делать?! Я не буду покупать какие-нибудь уродские белые волосы, как у тебя.
Скрежет зубов меня знатно позабавил. Как и бьющаяся венка на виске Кенсея. Терпи, парень, терпи… Радуйся, что благодаря мне это не будет обетом на терпелку сроком на несколько веков.
- Раньше они тебе нравились, - прошипел, почти прошептал он.
- Я такого не помню, - наивно ответила она, переводя взгляд на новую диковинку и забывая о споре.
Кенсей вздрогнул, открыл рот и, не найдясь с ответом, замолчал, опустил голову. Он очень быстро успокоился… И почти незаметно взял свободную руку Маширо, некрепко сжав. Странный между ними контраст, мальчик и девочка, что идут, держась за руки, один грустный и молчаливый, а другая гиперактивная и болтливая. И только один из них полностью понимает, что со вторым что-то сильно не так.
Ой, не желая, поймал эту неловкую сцену во всей красе. Даже в моем черством сердце что-то шевельнулось. Я провел с ними слишком много времени.
- Эй, парни, - тихо сказал мерно шагающим носильщикам. – Прибавьте ход. Я хочу домой поскорее.
Из всех только Дайки кинул в ответ понимающий взгляд, остальные прибавили шагу молча.
- А чего все ускорились? – развеселилась Маширо. – Догонялки?
- Нет, Маширо, - отвечает усталым тоном Кенсей. – И хватит так крутить башкой, отвалится.
- Не отвалится!
- Отвалится!
- Дурак-Кенсей.
- Сама дура!
- Бэ-э-э, - показала язык, оттянув нижнее веко пальцем.
На такое зрелище одна из женщин прохожих возмущенно фыркнула, но мельком глянув на мой паланкин, воздержалась от слов.
- Хватит, Маширо, - почти взмолился парень. – На нас уже люди смотрят.
- Скажи, что дурак и я перестану.
- Ты, маленькая… - снова завелся он.
- Хе-хе-хе.
- Скажи-скажи! – заканючила девочка.
- Тихо, - попытался прикрыть ей рот парень, но тут же крикнул, когда в руку вцепились острые зубы. – Не кусайся, ты! Ай, черт! Хватит, Маширо! Прости, я дурак!
Я почуял пятой точкой небольшие вибрации и понял, что мои верные воины, которые сейчас выступают в роли носильщиков, молча, но бессовестно ржут. Ничего необычного, просто еще один день с Маширо.
Глава двенадцатая. Снова дома или здравствуй, дедушка.
Спустя четыре дня после прибытия обратно в Сейретей.
На тренировочном полигоне, под жарким полуденным солнцем проходит одна из суровых тренировок.
Четыре крепко стоящих каменных столбика, а внизу насыпано много жарких, алых от температуры углей. Я выполняю что-то вроде упражнения планки, только на полусогнутых руках. Так еще мучают солдат, издевательски называя это «полтора», при отжиманиях. Вот только вряд ли под ними разжигают гору углей, горячих как ад.
- Тц, - цыкнул я, сильно сжав зубы и морщась от жара внизу.
Я только в коротких штанах, уже потерявший чувство времени от напряжения. С голого торса в угли падают капли пота, тут же испаряясь с шипением. Это происходит так часто, что звук напоминает дождь на раскаленной сковородке. Руки начинают трястись.
В контраст с моими страданиями рядом преспокойно устроился дедушка. Старый шинигами сидит на роскошном стуле, закинув ногу на ногу и обмахивается широким веером из кончиков павлиньих перьев.
- Дыши ровнее и не думай падать, - спокойно указывает он. – Ожоги довольно сложно лечить.
- Чувствую себя куском мяса на костре, - процедил я в ответ и сосредотачиваясь на дыхании.
Дед хмыкнул, резко сложил веер и сурово выдал: