Таких психов, готовых винить более успешных людей, всегда хватало. Это не те, кто просто побубнит и позавидует немного, а настоящие отморозки, втыкающие ножи во всех, кто хоть немного лучше. Мужчины, женщины, дети, им уже не важно. И что страшно, считают себя вершащими справедливое деяние.
Я просто пер по главным дорогам, а где не было – по прямой… Чья территория меня мало волновало.
Чуть ли не целование в задницу и жизнь без проблем более десятилетия сыграли злую шутку с моим восприятием мира. Надо было быть осмотрительнее. И я буду, в следующий раз.
- Кстати, - привлек внимание дед. – Дайки снижен в должности. За свою халатность и потакание твоим капризам. Он раньше сопровождал товары аж до пятидесятых Районов. Мог бы хоть слово против сказать, знаю, ты бы прислушался. Но мозгов не хватило. Таким в лидерах делать нечего. Ближайший год будет на воротах стоять.
За судьбу почти приятеля после путешествия было обидно. Но я промолчал. Потому что справедливо, а я не дите, по таким поводам еще спорить. Серьезная должность, все-таки, не старшего дворника до дворника понизили.
И не смотря на язвительность деда, правда в них есть. Дайки конечно очень верный мужик, но… Не самый острый инструмент в сарае, это да. Он и не командовал почти, все само собой шло или приказы отдавал я сам. Если в таком ключе, то дед прав.
Но все равно обидно и стыдно, когда за твои косяки страдают другие.
- Чего щуришься, дырку не проглядишь, - хмыкнул дедушка. – Я не передумаю. Итак мягко наказал. Или хочешь, чтобы все как у Кланов? Мне разок меч поднять не трудно.
- Нет, - быстро выдавил я. - Спасибо за милость, дедушка.
Там все жестко. За простые ошибки, два предупреждения – уволен. За такую, как поставить жизнь хозяина под угрозу – смерть. Без фанфар и красивого гроба, башку на деревянную колоду и одним ударом голову с плеч. Тело свиньям.
Если повезет и есть много прошлых заслуг, дадут право на почетное самоубийство. И похоронят, как полагается.
В Обществе Душ вообще отношение к смерти особое. Не очень-то ее и боятся, зная, что это не конец по-настоящему. Больше боятся потерять честь или погибнуть страшным способом. Пасть Пустого – худший из исходов.
Да, сам Пустой может быть очищен клинком шинигами и отправлен на перерождение. Но его прежние жертвы?.. Это замалчивают, но там уже нечему перерождаться. Страшнее сдохнуть только от стрелы Квинси.
В общем, Дайки за то, что нужных советов не давал, убивать никто не собирается. Вот и хорошо. Постоит год на воротах, а потом может опять дослужится до главы стражников поместья. Второй раз тот же путь проходить легче.
В такие моменты я действительно рад, что мы обычная в среде благородных семья. Без необходимости соблюдать все эти жестокие на мой взгляд правила и традиции. Иногда надо, конечно, но в целом, все по-человечески.
- Еще опустишь руки, я туда свежих дров подкину, - пригрозил дед. – Спину ровно держи.
Хитрость не удалась, вернулся в положенную позу под неприятный скрип в локтях.
- Еще минуток двадцать и пойдем на другое упражнение, - благодушно сообщил суровый старик, обмахиваясь веером. – Как раз в водичке остынешь, тебе понравится.
Мурашки побежали по спине от такого обещания. А то, что это далеко не конец, только прибавило отчаяния. Сейчас я готов дать себе прошлому по башке и за шкирку притащить домой раньше на неделю, лишь бы не испытывать сейчас таких тренировок на грани пытки.
- Ничего-ничего, - усмехается дед. – Ты потей побольше. Это из тебя гадость всякая выходит, что ты по лесам с выпивкой жрал.
Я только стиснул зубы и посопел носом недовольно, но рот не разинул. Был во всем этом и один забавный момент.
За всем с самого начала наблюдал из-за угла входа в полигон белобрысый пацан, в глазах которого застыл ужас и страх. Но он не переставал смотреть, как свидетель жуткой аварии не может оторвать взгляд от происшествия.
Кенсей, долго живший, считай, на улицах, нахватался вульгарных выражений и часто плевался словами, подобающими бывалому моряку. Мои уши не выдержали этого долго и за каждый раз, когда я ловил его за грязный язык, обещал день тренировок по методам моего дедушки…
Мне не сложно понять сейчас его ужас. Я бы сам боялся. Хе-хе-хе. Даже в моей голове смех показался жутким.
От моего взгляда пацан задрожал и скрылся, убежав. Но я все помню. Девять дней Ада, мальчик, девять дней. Не одному мне страдать!
Все равно, пока Маширо на попечении Четвертого Отряда, ему делать нечего. Бродит тут и там без дела, со смурной мордой, будто подругу не на лечение, а на казнь увели. Ну, ничего, я его взбодрю.