— Взаимно, — глухо ответил я, выплевывая кровь и сломанный зуб.
— Не думал, что так все закончится. Знал бы, не стал бы помогать в пустошах. Лучше тебе там сгинуть. А сейчас… Хозяин хочет боли.
— И ты не можешь его ослушаться, — спокойно закончил я, поднимая глаза.
Призрак мягко улыбнулся.
— Я рад, что ты все понимаешь. Поэтому не будешь меня осуждать.
Он схватил удавку Кзару, дотащил меня до скалы и вогнал всю рукоятку в стену. Эластичная поверхность ожила, обернулась несколько раз вокруг моего тела и прижала меня к скале. Пошевелиться и двинуться я не мог. Только наблюдать.
Осмотрев свою работу, Меч остался доволен и теперь мог отправиться к Адели.
Моя любимая лежала на снегу без сознания. Призрак поднял ее и подтащил чуть поближе. Чтобы мне лучше было видно.
А потом началось. Он начал раздевать ее, медленно и любовно, поглядывая периодически в мою сторону, чтобы оценить эффект.
Там, где касался его палец, возникали глубокие порезы: на груди, животе… Адель застонала и очнулась. Призрак мгновенно отвесил ей удар в челюсть, она перекатилась по снегу и замерла, чтобы через секунду ударить в Меча заклятьем тотального уничтожения, но что призракам заклятья. Оно пролетело сквозь него, не причинив ни малейшего вреда. Но стоило ему коснуться человека… вот как сейчас. И жертву сотрясает болевой шок.
Адель закричала громко и пронзительно. Эхо усилило эффект многократно. Он вновь ударил ее, теперь в живот. Я непроизвольно дернулся вперед, но удавка мгновенно сжалась и я чуть не задохнулся. Ошейник медленно разжимался.
Меч покосился на меня и, дождавшись моего внимания, ударил девушку ногой в живот. Адель вскрикнула.
Я не заметил как все сжалось внутри, а из глаз потекли слезы.
— Не переживай, — он подплыл ко мне и заговорил мягким и успокаивающим голосом. — Знаешь, у вас у людей все проще. Помучаетесь сейчас в этом воплощении, умрете в страдании, а потом мировой круговорот вновь вернут вас в этот мир. И заживете в наслаждении и радости. Жаль что не вспомнишь меня, а то отблагодарил бы… А у нас низших слуг демонов, все сложнее. Жизнь вечная, пока не распылят боги. Но потом за то каюк навсегда.
Меч взял мою ладонь, все еще затянутую в кастет, и поднес к лицу. Я попытался было сопротивляться, но силы у призрака оказалось во много раз больше.
— Тссс, — прошелестел ветер. — Не дергайся, иначе в глаз попаду, а его пока еще рано трогать…
Шипы вошли в щеку, Меч резко дернул, я вскрикнул и почувствовал, как заструилась теплая кровь.
Он вернулся к Адели и стал обнимать ее. На месте, где призрачная рука касалась кожи, появлялись ожоги и волдыри.
Меня всего разрывало. Я плакал, и на снег падали кровавые слезы. Это нестерпимо видеть как измываются над человеком которого любишь. Я не просил о снисхождении призрака, не просил скорой смерти для Адели. И так понятно, что он не нарушит приказ демона, что бы я ему не посулил. Выхода не было. Весь свой магический запас я исчерпал на жреца. Даже если бы что-нибудь осталось… Мне не известно ни одно заклятье, которое смогло бы справиться с призраком.
Адель же бросала на меня молящие о помощи взгляды, и это становилось не меньшей пыткой. Через полчаса она попыталась убить себя каким-то особым магическим приемом. Меч не позволил.
— Куда же ты, волшебница, собралась? Мы только начали…
Я тоже знал несколько приемов, но убить себя сейчас — значит обречь на очень долгую смерть Адель. Мы с Мечом понимали это, поэтому я не дергался. Не имел права.
Но боги, это невозможно вынести, лучше бы меня кромсали на куски, как тогда в Лабиринте. Капля за каплей в меня вливалась душевная боль, и терпеть ее не было сил. Меч продолжал издеваться. Адель уже не отбивалась — силы кончились. Она смотрела на меня и плакала. «Я люблю тебя, Марк» — шептали ее губы. Меня затрясло. Казалось уже больше больнее быть не может, но Меч доказал на практике — может. И совершенно неожиданно, я почувствовал злость, бешеное негодование и презрение к самому себе, ведь это все из-за меня происходит, из-за такого ничтожества как я! Что я могу сделать для этого мира, если я даже не могу спасти девушку, которую люблю?!
Я упал на колени, не замечая, как удавка сжала горло. Вся та боль, которую я собрал в себе, рванула наружу.
— Аааааааааааааааааааааааааа!!! — взвыл я, вложив в свой крик все что накопилось. Я превратился в фонтан боли.
Меч замер, сполз с бессознательной волшебницы и посмотрел на меня. Я ничего этого не замечал. Окружающий мир перестал существовать, и я сам растворился в той ярости, что хлестала из меня. И лишь игривый огонек любви к моей маленькой волшебнице не давал мне потеряться в пучине Хаоса.