Мэг гораздо лучше брата догадывалась о жестоком опыте, скрывавшемся за его словами.
– Кто из нас такой, каким видится окружающим? Я уж точно не та сильная, великодушная женщина, какой вам представляюсь, так как тоже делала то, что делала, потому что у меня не было выбора, – тихо сказала она. – Не корите себя за то, что не соответствуете идеалу мальчишки. Филипп слишком юн, чтобы понимать, что в жизни нет ничего простого, тем более в понятии «смелость».
– Я это знаю, так в его возрасте был таким же. – Майор сделал глубокий вдох, и его крупная фигура напряженно застыла. – Я совсем не это имел в виду. Хочу сказать, что я не тот героический Джек Ховард, про которого говорил Джереми.
– Пожалуйста, ничего больше не говорите. Слова не в силах передать скрытую в сердце правду. – Стремясь убрать тени из полных страдания синих глаз Джека, она коснулась рукой в перчатке его предплечья. – Мои испытания отличны от ваших, но я поняла, что героизм проистекает из отчаяния. И хотя он, безусловно, достоин восхищения, в нем нет ничего выдающегося.
– Вы говорите, что слов недостаточно, но только что произнесли нечто жизненно важное гораздо более ясно, чем я. – Он накрыл ее руку ладонью и крепко сжал. – Однако вы делаете признание очень трудным.
На мгновение, когда их глаза встретились, Мэг почувствовала головокружение. Ферма, морозный зимний день, находящаяся рядом семья – все вдруг отошло на задний план, потеряв свою важность. Реальным был лишь стоявший перед ней мужчина, и возникшее между ними безграничное чувство близости.
Потрясенная, она высвободила руку.
– Рождество – не время для признаний, – сказала она нарочито легким тоном. – Это время надежд. Забудьте о прошлом и своих воображаемых неудачах и просто наслаждайтесь моментом.
Джек открыл было рот, но молча его закрыл. Его напряжение исчезло, как молоко из пролитого кувшина.
– Слушая вас, мне легко поддаться не слишком достойным порывам. Пожалуйста, не судите слишком строго, когда выясните, какой я слабак и обманщик.
– Уверена, вы слишком строги к себе. – Она улыбнулась, вспомнив, как он раздавал приказы, вытащив ее из потока. – Солдат, приказываю вам расслабиться и наслаждаться праздником.
Их смех был прерван горестным воплем, и они поспешили спуститься к кустам падуба, где Лиззи сосала пальцы, пораненные колючими листьями. Мэг быстро облегчила ее боль, и остаток дня прошел в простых увеселениях. Надев для защиты кожаные перчатки, они набрали корзины усыпанного яркими ягодами падуба, затем добавили туда же блестящего плюща. Филипп, позабыв о своем разочаровании, залез на большой дуб и срезал большую охапку омелы.
По дороге назад Лиззи устала, поэтому Джек отдал свои ветки остальным, а сам остаток пути нес ее на руках. Сонная девчушка склонила белокурую головку ему на плечо, и он чувствовал себя на удивление умиротворенным. Когда Мэг приказала ему расслабиться и наслаждаться моментом, майор отбросил прочь все сомнения и здравый смысл. Конечно, он поступал глупо, продолжая притворяться, ведь за этим неминуемо должна была последовать расплата, но не хотел сейчас беспокоиться об этом. По какой-то неведомой причине судьба направила его в эту теплую и радушную семью, так что она же могла бы ему и помочь справиться с неминуемым взрывом, когда правда выйдет наружу.
А пока он собирался наслаждаться каждым моментом.
* * *
Когда их группа подходила к дому, уже темнело. Поскольку вносить ветки до сочельника – плохая примета, колючий ворох оставили под навесом, а сами пошли на кухню.
После того как все выпили чаю и съели пироги со смородиной, Мэг сказала:
– Пойдемте, девочки, время сна.
– Не-ет! – хором воскликнули ее крестницы, а Тиззи добавила: – Мисс Мэг, мы можем помочь готовить ужин.
– Очень хорошо, что вы предложили помощь, – серьезно ответила Мэг, – но если сейчас не отдохнуть, боюсь, вы будете слишком уставшими, чтобы заниматься вечером выпечкой, а там мне ваша помощь будет гораздо нужнее, чем сейчас.
Девочки выглядели напуганными, поэтому Фиби воспользовались моментом, взяла их за руки и отвела в общую комнатку.
Джек с любовью смотрел, как они уходят.
– Ее правда зовут Тиззи?
– Вообще-то ее имя Томасина, но Лиззи не могла его выговорить, так что проще звать их Тиззи и Лиззи.
В разговор вмешался Филипп:
– Я пойду покормлю животных, пока не стемнело.
– Не проверишь свежие яйца? – Мэг сняла с крючка фартук и повязала на узкой талии. – Мне сегодня понадобится их много, да и на завтрак еще нужно.
Филипп кивнул и зажег фонарь.
Джек довольно неуверенно спросил:
– Могу я тебе помочь с этими поручениями?
– Конечно, сэр, если хотите, – с каменным лицом произнес Филипп.
Снаружи начало холодать, в воздухе хаотично кружились несколько снежинок.
– Филипп, прости, что сильно тебя разочаровал, – произнес Джек. когда они пересекли двор.
Юноша поспешно взглянул на гостя.
– Прошу вас, сэр, это я должен извиняться. Я много размышлял после нашего прошлого разговора. Джереми раньше говорил так же, но, когда я вспомнил его письма, то понял, что они изменились после того, как он несколько месяцев побыл в Испании. Он перестал писать о войне, а о сражениях упоминал только вкратце, обычно, чтобы заверить, что с ним все в порядке. Вместо этого он пишет о друзьях вроде вас и веселых происшествиях. Тогда я этого не заметил, но, кажется, теперь лучше понимаю, как война меняет человека.
– Так и есть. – Джек распахнул дверь сарая и пропустил вперед своего спутника, державшего фонарь. – Поздравляю, Филипп. Ты становишься мудрее гораздо быстрее меня. Хочешь быть солдатом?
Филипп повесил фонарь на крюк, и тот осветил стойла, в которых находились три лошади и четыре коровы.
– Оставлю это Джереми. Один из отцовских кузенов работает в Ост-Индской компании, он обещал взять меня в ученики, когда мне исполнится шестнадцать. Кто-то в семье должен зарабатывать деньги, ведь надо заботиться о сестрах.
Оказывается, Мэг – не единственная практичная натура в семействе Ламбертов, подумал Джек, впечатленный ясными и лишенными эгоизма рассуждениями Филиппа.
– Думаю, Фиби, если захочет, найдет себе мужа. Но почему не замужем Мэг? Неужели у мужчин Уилтшира нет мозгов?
Филипп взялся за вилы и начал раскидывать сено по стойлам.
– Тетя предлагала организовать для Мэг дебют в Лондоне. Я был совсем маленьким, но помню, как она радовалась. Потом заболела мама, и Мэг отменила свои планы. С тех самых пор она заботится о нас, и сейчас ей почти тридцать. – Он с излишней силой воткнул вилы в стог. – Вот потому я и хочу иметь возможность заботиться о ней.
– Разве так уж невероятно, что Мэг еще может выйти замуж. Она едва ли старуха.
Филипп все понял правильно. Опустив зубья вил на пол, он окинул Джека суровым взглядом голубых глаз.
– Поскольку Джереми здесь нет, я обязан спросить вас о намерениях в отношении моей сестры. И если они есть, то об их благородстве.
Вероятно, можно было бы посчитать противостояние мальчика и мужчины вдвое старше его смешным, но Джек был скорее тронут. Он завидовал Ламбертам, которых объединяла любовь друг к другу.
– Говорить о намерениях, пожалуй, рано, но если они у меня появятся, то определенно будут благородными.
Филипп расслабился.
– Хорошо. Не хотелось бы проткнуть вас вилами.
Джек усмехнулся.
– Будучи неисправимым трусом, уверяю тебя, что не стану рисковать. Мэг очень повезло, что у нее есть такие защитники.
– Даже Тиззи и Лиззи набросятся на любого, кто обидит Мэг, и поверьте мне, если их достаточно сильно спровоцировать, они сильно кусаются, – с чувством произнес Филипп. – Хотите помочь мне кормить павлинов капустой? Поверьте, это еще тот опыт.