В полной гармонии они закончили свои дела в сарае и пошли к птичнику.
* * *
Мэг вытащила из духовки пирог с мясом и почками и поставила на деревянную разделочную колоду, довольно разглядывая хрустящую золотистую корочку. Пирог был простым деревенским блюдом, но хорошо ей удавался. Когда Джереми только попросил разрешения привезти на Рождество друга, Мэг ввиду ограниченности финансов и жилых комнат в доме решила, что Джеку Ховарду придется принять их такими, какие они есть. К счастью, несмотря на свое благородное происхождение, майор ко всему относился с веселой благожелательностью. Он был похож на человека, который сможет по достоинству оценить хороший пирог с мясом и почками.
– Пора уже ставить вариться брюссельскую капусту? – поинтересовалась Фиби.
– Подожди, пока вернутся Филипп и Джек. – Мэг помешала содержимое кастрюли. Сегодня вечером она готовила фасолевый суп, густой и острый. – Нет ничего хуже посеревшей, переваренной брюссельской капусты. – Посмотрев на сестру, она с надеждой спросила: – Что ты думаешь о майоре Ховарде сейчас, когда у вас было время получше познакомиться.
Фиби погрустнела.
– Прости, Мэг. Знаю, ты надеялась, что мы можем друг другу понравиться. Должна признаться, я и сама бы этого хотела. Однако, боюсь, этому не бывать.
– Разве он тебе не нравится?
– Очень нравится, – заверила Фиби сестру. – Майор добр, и в нем есть какая-то восхитительная надежность. Однако он гораздо старше, чем я ожидала, и вовсе не изысканный – больше похож на большого косматого медведя. Не могу представить, что влюблюсь в такого, и он определенно не расположен влюбляться в меня. – Она дразняще улыбнулась сестре. – Знаю, ты беспокоишься о моем будущем, но это же не последний шанс. Вместо того, чтобы очаровывать майора Ховарда, я готова подождать. Может, появится кто-нибудь лучше.
Услышав слова Фиби, Мэг ощутила такое сильное облегчение, что это ее потрясло. Возможно ли, что она хочет сама заполучить майора? Эта мысль была такой абсурдной, что она почувствовала, как по щекам ползет румянец. Пытаясь скрыть свою реакцию от заинтересованного взгляда сестры, Мэг зачерпнула ложку супа и попробовала, обжегши язык. Она ахнула и замахала рукой в тщетной попытке остудить рот.
– Нужно еще посолить.
Потянувшись за солью, Мэг решила, что суп гораздо более безопасная тема для обсуждения, чем мужчины, потому что обожженный язык заживет гораздо быстрее обожженного сердца. Добавив большую щепотку в кастрюлю, она решительно напомнила себе, что, если Фиби не интересуется майором, это вовсе не значит, что он доступен для нее самой. Потом она повторила это про себя еще раз.
И еще раз.
* * *
В доме, где Джек вырос его скорее терпели, чем любили, поэтому он не знал счастья веселого празднества до этого вечера. Приготовление выпечки оказалось занятием для всей семьи: Филипп и Фиби мелко резали орехи и сухофрукты, Джеку поручили растирать кусочки сахара в пудру, а Тиззи и Лиззи, похоже, помогали Мэг тем, что визжали и засыпали себя и ее мукой. Кошки и Раггер периодически шныряли под столами, надеясь, что вся эта бурная деятельность подарит и им чего-нибудь вкусненькое.
Под чутким руководством Мэг они напекли гору мясных пирожков, достаточную, чтобы всем обитателям Брук-Фарм хватило по пирожку на каждый из двенадцати дней Рождества, чтобы обеспечить удачу на грядущий год. Потом занялись имбирными пряниками, Мэг заставила всех вырезать из теста звездочки.
Когда дом стал наполняться восхитительными пряными ароматами, Фиби неожиданно запела. К удивлению Джека, все остальные к ней присоединились, словно распевать «Радость миру» было самой естественной вещью на свете. Для Ламбертов, очевидно, так оно и было. У Фиби было очень красивое сопрано, хотя и чуть слабоватое из-за недавней простуды, у Мэг – грудное контральто, а у Филиппа – очень приличный тенор. Даже Тиззи и Лиззи подпевали, их высокие чистые голоса были похожи на ангельские.
Когда песня закончилась, Мэг оторвалась от перемешивания шоколадно-орехового пудинга и посмотрела на гостя.
– Вы поете, Джек? – спросила она с колдовской улыбкой. – Нам бы не помешал баритон.
Взглянув в ее теплые ореховые глаза, Джек ощутил в груди какое-то странное чувство. Сердцем дома Ламбертов была вовсе не кухня, а сама Мэг. И больше все на свете ему захотелось провести все оставшуюся жизнь, окруженным ее теплотой. Если бы они были одни, он бы так ей и сказал.
Вместо этого он хрипло откашлялся.
– Если вы не возражаете услышать голос, про который говорят, что он может остановить бегущего быка, буду рад присоединиться.
На этот раз первым запел Филипп, выбрав «Остролист и плющ», и в течение следующего часа они перепели все известные им рождественские гимны. Тогда Джек научил их простой испанской песенке, которую часто слышал, будучи на Пиренейском полуострове.
Праздник потихоньку заканчивался. Сначала в постель отнесли маленьких девочек, затем взрослые стали зевать и жаловаться на усталость. Засыпая с пятнистой кошкой на животе, Джек знал, что никогда в жизни не чувствовал себя настолько частью семьи.
* * *
– Можете войти в гостиную! – торжественно произнесла Фиби.
Наступил сочельник, и Фиби, украшавшая комнату омелой, настояла на полной секретности. Тиззи и Лиззи от восторга и ожидания почти потеряли дар речи и периодически заглядывали в гостиную, пытаясь что-нибудь разглядеть.
Поддавшись всеобщему праздничному настроению, Джек испытывал такие же чувства, как и девочки. Выполнив необходимые обязанности на ферме, они с Филиппом внесли рождественское полено. Затем все сели на кухне и стали превращать собранные зеленые ветки в длинные гирлянды. Мэг тем временем наготовила еще вкусностей для рождественского ужина.
Когда Фиби всех позвала, они торжественно вошли в гостиную и увидели результаты ее творчества. Джек и так был готов восхищаться всем, что она сделала, но ему даже не пришлось притворяться.
Тиззи и Лиззи восторженно завизжали, а Мэг взяла в руки венок и воскликнула:
– Фиби! Какая отличная мысль – использовать для украшения павлиньи перья. Я бы никогда не додумалась.
Венок представлял собой двойной круг из сухой лозы и был традиционно украшен ветками вечнозеленых растений, алыми ягодами, свечками и омелой. Этого было бы достаточно, чтобы сделать его красивым, однако банты из серебряной ленты и переливающиеся разноцветные кончики павлиньих перьев превратили венок в шедевр.
– Это было просто гениально, правда? – согласилась Фиби. Определенно, ложной скромностью она не страдала.
Взяв у Мэг венок, Филипп с озорной улыбкой взглянул на вторую сестру.
– Учитывая, что ты сама тщеславна, как павлин, тебе следовало бы до этого додуматься много лет назад.
Мгновение Фиби разрывалась между поведением взрослой дамы и естественным инстинктом ответить на оскорбление. Инстинкт победил, и она бросила в брата горсть обрезков перьев.
– Уж кто бы говорил! Это не я спрашивала, похожа ли я на портрет лорда Байрона.
– А тебе и не надо – ты на него похожа гораздо больше моего, – ответил Филипп и поспешно ретировался в противоположный конец комнаты, когда Фиби побежала за ним, сверкая гневным взглядом.
– Дети, дети, – мягко пожурила их Мэг. – Что подумает майор Ховард?
– Майор Ховард думает, что Ламберты умеют хорошо проводить время, – со смехом ответил Джек.