Глава 2
Надежда никогда тебя не покидает. Ты сам оставляешь ее.
Всего полчаса как я приехала домой. Только успела переодеться и проверить почту, когда зазвонил телефон. Часы показывали ровно шесть, минута в минуту. Еще ни разу мне не удалось опередить маму: она всегда умудрялась позвонить прежде, чем я доберусь до телефона.
– Алло.
– Как прошел день, Патти?
– Прекрасно! – Я всегда так отвечала.
– Что у тебя на ужин?
– Не знаю, еще не заглядывала в холодильник.
– Тогда приезжай к нам. У меня курица в духовке, на двоих многовато.
Мама вышла замуж за Лестера Аллена, когда мне исполнилось четырнадцать. Он был прихожанином церкви, где нам помогли, вел холостяцкую жизнь и работал прорабом. Сначала они с мамой стали рядом садиться в церкви. В то время я еще ни о чем таком не подозревала, но когда Лестер начал у нас обедать по воскресеньям, я начала догадываться и пришла в замешательство. Он был коренастым и круглолицым, носил очки, а его брюки смотрелись на дюйм короче, чем следует. Никогда бы не подумала, что такой мужчина заинтересует мою маму. Однако после того, как они начали встречаться, я заметила, что маме он нравится. Лестер относился к ней по-доброму, помогал и всегда мог поднять настроение. Он уважал маму, а заодно и нас с Ричардом. Непонятно, как вообще он решился жениться на матери двух подростков. Думаю, большинство мужчин на такое ни за что бы не отважились. Лестер оказался другим. Он никогда не торопил события, не строил из себя папашу. Прекрасно осознавал, что он нам не отец. И все же стал им, заменив родного папу. Мой брат его сразу полюбил. В отличие от мамы я тогда не понимала, насколько он нуждается в отце. Лестер усыновил нас вскоре после свадьбы. Ричард почти сразу же начал звать его папой, а я долго не могла. Когда мне исполнилось шестнадцать, наконец решилась. Это оказалось совсем просто. Так Лестер стал для нас настоящим отцом.
Я все же приехала к родителям, несмотря на усталость, – они давно меня не видели и, конечно, беспокоились.
После ужина я вызвалась убрать со стола.
– Марк сегодня ночует дома? – как бы между прочим спросила мама.
Она прекрасно знала, что нет. Просто ей хотелось завести о нем разговор, узнать, как у него дела.
– Нет, утром вернется.
– Бедняга. Наверное, так устает после ночных рейсов.
Я пожала плечами.
– Он уже привык.
Мама счистила с тарелок остатки еды в измельчитель для пищевых отходов и включила его.
– Я купила ему на Рождество массажер для спины, – сказала она, перекрикивая гудение измельчителя, – с длинной ручкой, чтобы доставать до поясницы. – Она закинула за плечо руку с зажатой кухонной лопаткой, показывая, как именно это делается. – Как думаешь, ему понравится?
Я положила тарелки в посудомоечную машину.
– Очень.
Совершенно бесполезно объяснять, что нам не нужно ничего дарить. Так было бы проще. Несмотря на то, что случилось, мама продолжала относиться к Марку как к сыну и не соглашалась оставлять его без подарка на Рождество. Он понравился ей с самой первой встречи, когда мы приехали к нам домой из колледжа на День благодарения.
Мама не высказывала своего мнения о мальчиках, с которыми я встречалась до Марка, однако умела дать понять, если кто-то из них ей не нравился.
Один мой парень как-то развалился на диване и хрустел кукурузными хлопьями, которые утащил с кухни.
– Он что, мультики смотрит? – спросила меня мама, заглядывая в гостиную.
– Ну да. – Мне не хотелось продолжать этот неприятный разговор.
– Не знала, что в восемнадцать лет молодые люди интересуются мультфильмами.
В другой раз, когда у нас гостил очередной мой приятель, мама заметила:
– Уже половина девятого. Я бы поставила блинчики, но не знаю, сколько он еще будет спать.
Когда в пятнадцать минут десятого парень наконец вошел в кухню, лохматый, в замызганной футболке и семейных трусах, я увидела выражение маминого лица. И очень понадеялась, что она ничего не скажет. Мама промолчала.
«Целеустремленность никому не вредит, – не уставала она мне твердить. – А бездельники ни к чему не стремятся».
В те времена, когда я бегала на свидания, это было мамино излюбленное словечко – «бездельник».
«Только не выходи замуж за бездельника», – наставляла она.
Я понимала, что мама и моего родного отца считает бездельником, хотя она никогда не произносила этого вслух, по крайней мере, при мне.