«Бездельников пруд пруди. Они встречаются на каждом шагу. Но есть и хорошие парни. Их найти труднее, но они есть».
Марк и был таким. Не бездельником. Целеустремленным. Мама обожала это качество в молодых людях. Он называл моих родителей «мистер и миссис Аллен», рано просыпался, убирал постель и не выносил еду с кухни. Когда Марк открывал передо мной дверцу машины, я видела, как озаряется улыбкой мамино лицо. Марк знал, чего хочет. И мама не сомневалась, что он собирается сделать меня своей спутницей жизни. Она точно знала, что этот молодой человек меня любит.
Мы познакомились с Марком, когда я училась на втором курсе. Я стояла за ним в очереди в столовой. В какой-то момент он повернулся, чтобы взять стакан, и случайно столкнул мой поднос с тарелкой спагетти. В нас обоих полетели брызги соуса.
– Прости, пожалуйста, – засуетился Марк, смахивая липкие, измазанные в соусе макаронины с моей коричневой замшевой сумочки.
Я посмотрела на него и покраснела. Я и раньше обращала внимания на этого парня: он играл в нашей футбольной команде. Но мы еще ни разу не разговаривали.
– Ничего страшного, – пробормотала я, прижимая к юбке стопку салфеток.
Марк тем временем вытирал с пола ярко-красные пятна соуса. Вот он выпрямился, чтобы выкинуть комок перепачканных салфеток, взглянул на меня и замер. У него были русые волосы, карие глаза и обаятельная улыбка. Он не отрывал от меня взгляда, и я потупилась, жалея, что не очень нарядно одета.
– Я идиот. Мне правда неловко. – Марк взял еще один поднос для меня. – Давай помогу.
– Что ты, не надо. Я лучше пойду переоденусь. Зайду попозже, когда будет… безопаснее. – С трепетом в душе я надеялась, что он захочет подождать меня и пообедать вместе.
– Можно я тебя подожду? – спросил Марк.
Он не выглядел высокомерным или самонадеянным, не был уверен, что я сразу соглашусь. Просто ждал ответа.
Мое сердце бешено забилось. Я кивнула.
Марк получил лицензию пилота, когда ему исполнилось семнадцать. Подрабатывал каждое лето в небольшой авиакомпании, занимающейся грузовыми перевозками. Сначала – на складе, потом в офисе. Пока наконец не стал летчиком. После колледжа планировал переехать в другой штат и найти работу в коммерческой авиакомпании. Учился он курсом старше, чем я. Нам обоим не хотелось расставаться на целый год, поэтому, как только Марк окончил колледж, мы поженились. Мама настаивала, чтобы я получила высшее образование, и я заверила ее, что так и сделаю, как только мы с мужем обустроимся на новом месте. Забеременела я раньше, чем мы планировали. Когда на свет появился Шон, со свадьбы прошло всего одиннадцать месяцев, еще через месяц я получила диплом. Внешне Шон был похож на меня, характером пошел в Марка. Я всюду брала его с собой, и он никогда не капризничал. Я не такая, не могу усидеть на месте. А после рождения сына оказалось, что на месте сидеть и вовсе невозможно. Забавно: как только узнаешь, что у тебя будет ребенок, радуешься, а потом начинаешь бояться. Бояться того дня, когда он сделает первые шаги, потому что не сможешь больше прижимать его к себе так часто. Или когда он захочет одеваться самостоятельно, потому что уже «совсем большой». Когда перестанет называть Красную Шапочку «Классной Шапочкой». Когда в первый раз отправится в детский сад. Когда обнаружит, что на свете есть звук «р», и уже не будет говорить «я налисовал» вместо «нарисовал». Когда снимет с дверцы холодильника перепачканные краской бумажные листы, по которым когда-то старательно малевал ладошками в уверенности, что это радуга, или львенок, или портрет мамы с папой, а вовсе не кляксы. Родители наблюдают, как их малыш растет, и радуются за него, но порой у них сжимается сердце. Однажды кто-то сказал мне, что после рождения ребенка у матери еще восемнадцать лет болит за него душа. «Глупость какая, – возразила мама, когда я рассказала ей об этом. – Не восемнадцать лет, а всю жизнь».
Когда Шону исполнилось год и два месяца, Марку предложили работу в другой авиакомпании, ближе к моим родителям. Мама чуть с ума не сошла от радости, узнав, что мы будем жить, как она выразилась, «в двадцати минутах от ее дома». Когда сыну было два годика, мы хотели родить второго ребенка, но через пару лет безуспешных попыток поняли: что-то не так. К тому времени, как Шон подрос и мы готовились отдать его в садик, стало ясно – нам не суждено больше иметь детей. Шон пошел в школу, и я начала работать. Я так и не смогла забеременнеть, хотя мы не теряли надежды. «Ничего, – утешал меня Марк. – У нас прекрасная семья. Я счастлив».