Эдгар чувствовал потрясение. То, что случилось, было абсолютным телесным и эротичным потрясением, и выходило далеко за пределы его обычного опыта. Он был полностью охвачен безрассудной страстью.
Леди Стэплтон. Он не знал её имя. Его тревожило, что он не знал о ней даже этого. Но очень близко познал каждый дюйм её тела снаружи и внутри, её секреты.
У него были женщины все эти годы. Но за исключением самой ранней молодости, он никогда не был ведом к ним одной лишь страстью. Всегда это были некоторого рода отношения. Она всегда знал их имена. Он всегда укладывал их в постель со знанием, что акт принесет ему больше удовольствия, чем им. Он всегда пытался быть внимательным и нежным, доводя их до вершины всеми доступными способами.
Сегодня вечером он понял, что никогда ещё не встречал столь страстную женщину. И он был не уверен, что хочет встретить эту или другую такую же. Он был уверен в её согласии, но все еще чувствовал неясную вину за то, как он использовал её. Он был несомненно груб.
Он питал отвращение к тому, что сделал. И чувствовал неприязнь к ней. Она ясно намеревалась завлечь его в свою кровать. Если кто и был соблазнителем сегодня вечером, то это была она. Ему не нравилась мысль, о том, что его соблазнили. Если бы они пошли ее путем, он не сомневался - она бы диктовала каждое движение их первой схватки, в том числе время и способ получения им оргазма.
Эдгар приехал в Лондон и пошел на суаре, чтобы найти себе невесту. И был представлен трём вполне подходящим кандидатурам. Он должен выбрать у кого из них искать расположения. И обручиться ещё до Рождества в Аббатстве Мобли или во время праздника. Он хотел жениться как можно скорее, и был бы ещё больше доволен собой, если бы жена прежде, чем весна перейдёт в лето, носила бы его ребенка. Он обещал это отцу, и это давно пора было сделать даже без обещания.
И хотя этим вечером Эдгар познакомился с тремя подходящими молодыми леди, он позволил увлечь себя низменной страстью незнакомкой - женщиной, чьё имя он даже не знал.
Она была леди, не куртизанка. Красивая леди, которую принимали в обществе. Очевидно, сегодняшнее поведение не было обычным для неё. Если бы это было обычным, то она не смогла бы достаточно хорошо спрятать их от острых глаз и сплетничающих языков бомонда. Значит, очевидно, что есть доля его вины в том, что случилось. Доунс пристально посмотрел на неё, когда она только появилась, и она поймала его за этим. Он свободно признал свое происхождение и существующий образ жизни за ужином и тем самым открыл ей, что является мужчиной не её круга.
Так или иначе, он соблазнил её. Он понимал, что молодые вдовы, и, возможно, те, кто уже не столь молоды, могут ощущать одиночество и чувство неудовлетворенности. Одна из его бывших любовниц была вдовой коллеги. Возможно, в конечном итоге, он даже женился бы на ней, если бы однажды она внезапно не объявила о том, что выходит замуж за капитана и должна с ним уехать.
Он поступил с леди Стэплтон неправильно. Это не должно повториться. Он задавался вопросом, должен ли он принести извинения. Возможно, нет, но он должен был ей кое-что. Завтра он посетит её. Своего рода объяснение. Он должен дать ей понять, что не презирает её за то, что случилось этим вечером.
Эдгар ожидал с нетерпением этого визита.
Лорд Фрэнсис вышел из своей библиотеки, как только Эдгар зашёл в дом. Он приподнял чашку, которую держал в руке.
- Шоколад всё ещё тёплый, - сказал он. - Проходи и попробуй немного.
Эдгар надеялся, что все уже будут в постели.
- Ждёшь меня, Фрэнсис? - спросил он, неохотно заходя в библиотеку и наполняя чашку шоколадом.
- Нет, на самом деле я жду Кору. Аннабель проснулась, когда мы на цыпочках вошли в комнату, чтобы поцеловать детей, и Кора прилегла с ней. Я полагаю, она заснула. Это уже не в первый раз. Однажды Эндрю пришел ко мне за утешением и залез ко мне в кровать, потому что его мама заснула в его постели, и для него не осталось места.
- Это вполне в духе Коры, - ответил её брат. Он чувствовал, что требуются некоторые объяснения. - Я сопровождал леди Стэплтон до дома, поскольку у неё не было сопровождения. А затем решил прогуляться по Мэйферу и подышать свежим воздухом, а не возвращаться к Гринвалдам. Несколько часов таких развлечений для меня вполне достаточно.
- Ну что ж, - сказал Фрэнсис, – доработай немного рассказ до завтрака с Корой, старина. Она пожелает узнать о каждом столбе и травинке, которые ты проходил в своей ночной прогулке. Тебе не требуется давать мне какие-то объяснения. Она женщина необычайно, ах, щедро наделённая шармом.
- Леди Стэплтон? - спросил Эдгар небрежно, будто это была новость для него. - Да, полагаю, что так.
Лорд Фрэнсис усмехнулся.
- Хорошо, - сказал он, - я собираюсь в свою одинокую постель. Ты выглядишь так, будто тоже готов лечь в свою, Эдгар. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Проклятье! Фрэнсис всё знал. Но он, в самом деле, должен был быть чрезвычайно глупым, чтобы поверить в историю с прогулкой и свежим воздухом.
Глава 4
По утрам Элен обычно выходила из дома. Ей нравилось утро. Нравились ранние прогулки по парку, когда ей не встречалось никого за исключением немногочисленных торговцев, спешащих на работу, да нескольких горничных, выполняющих поручения или выгуливающих хозяйских собак. Ее собственная многострадальная горничная, семенящая вслед за нею или чаще – грозная фигура Хоббса, слуги, который всюду следовал за нею, превращали такую раннюю прогулку во вполне пристойную. Ей нравилось ходить за покупками на Оксфорд-стрит или Бонд-стрит, или ходить в библиотеку, чтобы полистать газеты или взять почитать книгу. Ей также нравилось посещать галереи.
Утро было лучшим временем суток. Каждое утро мир был чистым и новым, и беспокойство и плохие сны, которые угнетали ее по ночам, оставляли ее в покое. Иногда по утрам ей удавалось наполнить легкие воздухом, а тело – энергией и притвориться, что ее жизнь стоила того чтобы жить.
Но утром после суаре у леди Гринвалд она осталась дома. У нее не было ни сил, ни желания выходить из дома. Она обратила внимание на низкие и тяжелые облака. В любой момент мог начаться дождь. Было холодно и сыро. На самом деле, конечно, она редко позволяла какой бы то ни было погоде помешать ей выйти из дому, если она того хотела. Но этим утром она была утомленной и вялой, и поэтому искала подходящий предлог.
Она могла бы послать за своей тетей, подумала она. Как бы то ни было, тетя Летти любила город больше, чем деревню и была бы очень счастлива, если бы ее пригласили. По сути, она была скорее подругой, чем просто престарелой родственницей, и в этом, возможно, и лежала проблема. У Элен было множество хороших знакомых, и она легко могла бы превратить нескольких из них в близких друзей, если бы того пожелала. Но она не захотела. Друзья, по своей природе, знают друг друга очень близко. Друзьям нужно было бы доверять. Она же предпочитала держать своих знакомых на некотором расстоянии. И уж конечно, ей не нужен был друг у нее дома. Но, как это ни парадоксально, такое одинокое существование иногда становилось невыносимым.
Тем не менее, она все откладывала и откладывала написание письма, которое могло бы привести к ней в дом ее тетю. Она равнодушно стояла возле окна гостиной, пристально вглядываясь в серую, продуваемую ветром улицу. Она стояла там, когда увидела его, уверенными шагами приближающегося к дому, который он покинул не далее как прошлой ночью. Он был одет в теплое пальто, бобровую шапку и высокие сапоги. Он выглядел довольно элегантно и довольно высокомерно, как если бы был герцогом. Но эта решительная походка принадлежала мужчине, который гордился тем, что проложил собственный путь в своем собственном мире и оказался достаточно успешным, богатым и самоуверенным, чтобы вторгнуться в ее мир.
Она возненавидела его. Потому что, увидев его вновь, она ощутила глубокое пронизывающее желание у себя внутри. Как же она допустила это прошлой ночью? Что она наделала? Сегодня утром было очень сложно не обращать на это внимания. Ее руки сжались в кулаки, когда она увидела, как он повернулся и приблизился к ее входной двери. Она едва успела отпрянуть от окна, чтобы он не увидел ее, когда поднял глаза.