Я со стуком закрыл шкатулку и уставился на нее. Просто я уже слышал эту песню достаточно, чтобы у меня зубы от нее свербели.
«Теперь я понял», — сухо сказал я.
«Всегда пожалуйста», — ответила она.
«Просто из любопытства», — спросил я, «может ли оно заморозить чье — то сердце и превратить его в ледяную статую?»
Мэб выглядела озадаченной. «Это — силы из кино. Нужно ли мне обманывать ее?»
Я потер лоб между глазами. «Ясно. Мы пойдем куда-нибудь в хорошее место и мирно поиграем с этим подарком».
«Удостоверься, что она узнает, кто дал его ей», — сказала Мэб.
Затем огонь снова пригас. Когда он возвратился к жизни, то был золотым и оживленным, как и должен выглядеть огонь, и Мэб ушла.
«Оставь меня!» — тихо прокричал я в пустой воздух, где она была. «Верни меня назад! Не преследуй меня больше!»
Пасть Мыша широко раскрылась в усмешке.
«Серьезно?» — вопросил я, «Ты прочитаешь „Рождественскую песнь“»?
Бум-бум-бум-бум.
«Ладно, хорошо,» — сказал я. «Давай вернемся к работе».
И мы так и сделали. Некоторое время мы занимались делом, когда вдруг дождь со снегом загрохотал снаружи по окнам, бесшумный снегопад превратился в тихий хор щелчков и хлопков. Снова пронесся порыв ветра — и послышался неожиданный звук ключа, открывающего дверь.
Парадная дверь дома Карпентеров медленно и спокойно открылась, и с холода вошла высокая молодая женщина с платиновыми волосами и румяными розовыми щеками, укутанная в длинное и элегантное зимнее пальто.
«Молли», — сказал я, улыбнувшись.
Моя бывшая ученица, а теперь технически тоже мой босс, лучезарно улыбнулась мне, пересекла пол и немедленно заключила меня в невероятное объятие, которое я возвратил.
«С Рождеством, Гарри», — сказала она.
«С Рождеством, Молл», — ответил я. «Скажи мне, что это не ты намекнула Мэб о подарке для Мэгги».
«Это была Сариса», — сказала Молли. «Она показала Мэб кино».
Я попытался представить Мэб, смотрящую диснеевский фильм. Ей не нравился Дисней — ни компания, ни человек. Дисней, по мнению Мэб, причинил слишком много ущерба старым волшебным историям, заполировав все отталкивающие детали. По словам Мэб, это ослабило человечество перед лицом сверхъестественных сил, когда они обнаружили, что настоящие злые феи ничуть не похожи на диснеевские обещания.
Попытка представить ее смотрящей музыкальные номера повредила мой мозг.
Я склонил голову и спросил, «Ты принесла мне подарок?»
«Неотъемлемая часть работы Зимней Леди», — ответила она, улыбнувшись. Она покопалась в своем пальто и вытащила серебряный конверт, украшенный белыми снежинками. Она преподнесла его широким жестом и немного поклонилась. «Это немного символическое, но надеюсь, тебе это понравится».
Я открыл конверт. В нем был один листок бумаги. На нем было написано очень большое число.
«Что это?» — спросил я.
«Общее количество всех медицинских счетов за прошлое лето», — ответила она отрезвляющим тихим голосом. «Все, кто был ранен. Все это оплачено».
Я не хотел думать о мирных переговорах.
Больно. Так больно.
«Что насчет похорон?» — спросил я. Мой голос был горек.
Молли долгое время молчала, прежде чем мягко ответить: «Они тоже».
Я склонил голову.
Я посчитал свои вдохи.
«Мне жаль», — сказал я. «Ты пыталась быть доброй, и я просто…»
«Не надо», — сказала она. «Это должно причинять боль, Гарри. Я рада, что ты страдаешь. Это значит, что ты — все еще ты».
Я посмотрел в направлении «убежища», где Мэгги и младшие дети Карпентеров заснули, смотря кино.
«Иногда», — сказал я, «Я не могу поверить, насколько я самонадеян. Если бы это не было для ребенка…»
Молли наклонилась и резко постучала меня по макушке суставом пальца. Я посмотрел на нее и нахмурился. «Эй».
«Остановись», — сказала она. «Ты не выбирал путь, которым пошли события. Ты сделал все, что в твоих силах, чтобы помешать кому — либо пострадать. И ты рискнул очень многим, показавшись после сражения. Это помогло множеству людей».
«Людей, которые могли не пострадать, если бы, во — первых…»
Молли снова постучала меня по голове и сказала: «Ты похож на побитый рекорд вины». Она вздохнула. «Я могу дать тебе совет, Гарри?»
Я искоса посмотрел на нее. «Какой?».
«Когда я была ребенком, моя мама тратила много времени, говоря мне, как я должна себя вести».
«И это сработало», — заметил я.
Она улыбнулась, блеснула теплота, которая исчезла в слабой печали. «Если вспомнить, в основном то, что я делала — это то, что делал мой папа». Она положила руку на мое плечо, наклонилась, и спокойно, как сестра, поцеловала меня в щеку. «Наверное, ты должен подумать о том, чему ты хочешь научить Мэгги».