Здесь был, конечно, другой город, другой полицейский участок, но обстановка царила абсолютно такая же. Клетка для отбросов общества: алкоголиков, угонщиков машин, убийц и прочих подонков.
Они с Такером, в сущности, не очень отличаются друг от друга. Оба натерпелись из-за алкоголизма ближайших родственников. Такер кончил тем, что отвернулся от своей семьи, спрятал сердце от людей, в то время как она поступила совсем наоборот.
Джулия открыто встретила проблему матери, приняла ее как свою собственную.
Уже в тринадцать лет она брала на себя ответственность за судьбы других людей. Так она превратилась во всеобщую заступницу и благодетельницу. И никто не спрашивал Джулию, легко ли ей это давалось.
— Пенни за твои мысли, — прервала миссис О'Брайен тяжкие раздумья Джулии.
— Я думала о своей матери.
Эдна дружески похлопала ее по коленке.
— Хочешь поговорить об этом?
— Да, — сказала Джулия, ощущая себя так, словно у нее свалилась гора с плеч. — Да, Эдна, я хочу поговорить.
Послышался звук сирены «скорой помощи». Такер слышал чьи-то шаги и чувствовал, как ему на лицо падает снег. Простонав, он хотел открыть глаза, но не смог. Ему было очень холодно. Холод и невероятная слабость…
Это все. Я умираю. Но я люблю. Я люблю Джулию Джонсон.
— Ты слышишь меня, Такер?
Голос показался ему знакомым.
— Дюк?
— Да. Это я.
— Что ты здесь делаешь?
— Я не смог оставить тебя.
— Но тебя… посадят.
— Ну, это не так уж и плохо. Я смогу завязать с выпивкой и начать новую жизнь. Держись, приятель. — Дюк почти рыдал. — Не умирай.
— Боюсь, у меня для вас не очень хорошие новости, — сказал подошедший полицейский.
Джулия в ужасе поднесла ладони к горлу.
— Преследуя мошенников, Такер разбился.
— О Боже! — воскликнула Джулия. — Он жив?
— Жив, но в каком состоянии, мы не знаем. Его повезли в госпиталь Кук Каунти в Гейнсвилл.
Джулия вскочила, превозмогая резкое головокружение. Комната поплыла и закружилась. Такер ранен, может, даже умирает, так и не узнав, как сильно она его любит.
— Джулия… — Эдна тронула ее за рукав.
— Я поеду к нему!
— Милая, но сейчас такой гололед…
— Неважно. Я нужна ему.
А в чем все-таки заключается истинная правда? Она нужна Такеру или он нужен ей?
Рука Эдны легла ей на плечо.
— Врачи знают свое дело, милая. Они позаботятся о нем.
Джулия глубоко вздохнула, посмотрела ей прямо в глаза и выпалила:
— Ты не понимаешь, Эдна. Я должна поехать в Гейнсвилл. Это не я нужна Такеру. Такер нужен мне!
Всхлипывания. Кто-то плачет.
«Открой глаза, Хэйнес», — скомандовал он себе. Легко сказать, трудно сделать. Все его тело было сплошной болью.
Мне, наверное, снится сон. Нежная ладонь легонько сжала его руку.
— Такер.
Пальцы Джулии переплелись с его пальцами.
— Пожалуйста, Такер, не умирай. Что я буду без тебя делать? Ты для меня вовсе не подопечный, я солгала тебе. Ты мое сердце, моя душа, ты для меня все.
Пульс Такера участился. Никто и никогда еще не плакал о нем.
— Ты не можешь оставить меня. — Она поднесла его ладонь к своим губам и нежно поцеловала. — Такер, ты оказался прав. Абсолютно прав.
В чем он оказался прав? Такер усилием воли приоткрыл глаза и увидел ее, сидящую рядом. От нее исходил чудесный аромат лета и солнца, растапливая тот мучительный холод, который так долго окружал его…
— Ты был прав, — тихо повторила девушка. — У меня тоже есть собственные желания, которые я не в силах больше скрывать. Слышишь меня, Такер? Я люблю тебя.
В комнату вошла медсестра.
— Простите меня, мэм, но пульс пациента учащается. Вам, к сожалению, придется покинуть палату.
Медсестра ввела Такеру седативный раствор. Последнее, что он увидел, прежде чем погрузиться в сонное беспамятство, была Джулия, направляющаяся к двери…
Джулия и Эдна сидели на кухне. До Рождества оставался один день, и они готовили ореховые пирожные и сладкий пирог к праздничному столу. Непогода постепенно утихла, и на смену ей, словно подарок к уикенду, пришла ясная солнечная оттепель.
— Так чем закончилась история с этими Страваносами? — спросила Эдна.
— А, их схватили в Оклахоме с ворованными кредитными карточками. Дюк Петруски сам сдался властям и дал показания против Лео и Микоса.
Эдна прищелкнула языком.
— Кстати, а как там Такер?
— Его сегодня выписывают из госпиталя. Он не разрешил мне себя встречать. — Джулия говорила, едва сдерживая слезы. — Я пригласила его вместе встретить Рождество, но он и от этого отказался.
— Знаешь, милая, возможно, это даже и к лучшему. — Миссис О'Брайен ободряюще пожала ладонь Джулии.
— Я же знаю, что он любит меня. Просто знаю это, и все. Когда я навещала Дюка Петруски в камере, он рассказал мне, что Такер остался ночевать у меня не для того, чтобы шпионить за Страваносами, а чтобы защитить меня от них.
— Я и не говорю, что он не беспокоится за тебя. Просто ты должна предоставить ему свободу действий.
Джулия кивнула.
— Я знаю. Если уж я действительно собралась отказаться от желания помогать всем и вся, то должна отпустить его.
— Вот это верно.
Эдна положила руку ей на плечо.
— Ты сделала все, что могла. Остальное оставь самому Такеру.
На глаза Джулии опять навернулись слезы, но она быстро подавила их. Эдна права.
Тяжело сглотнув, она решила надеяться на лучшее…
Такер вышел из госпиталя с единственной мыслью — посмотреть в лицо своему отцу и наконец-то покончить с преследовавшим его кошмарным призраком прошлого.
Он не был в Ковене с тех пор, как уехал восемнадцатилетним мальчишкой на своем потрепанном «харлее».
Проезжая по грязным улицам, он заметил, что город стал еще меньше, еще ничтожнее, чем был во времена его детства. Многие дома опустели, предприятия закрылись, включая и магазины отца Карен Талмэдж. Люди, которые издевались над ним когда-то, больше не жили в этом захолустье. Такер с удивлением обнаружил, что его гнев постепенно исчезает.
Мысли о Джулии придали Такеру решимости. Он подъехал к старенькому трейлеру, расположенному около железной дороги в кругу таких же мрачных собратьев. Сейчас трейлер выглядел еще более жалким и потрепанным, чем раньше. Вокруг него по-прежнему валялись пустые бутылки и пахло нечистотами.
Такер вышел из старенькой, взятой напрокат машины, решительно подошел к двери и постучался. Через некоторое время на пороге появился старик в грязной рубахе и замызганных кальсонах.
— Что бы вы ни продавали, я не покупаю, — прохрипел он.
Такер стоял, собираясь сказать что-нибудь, но слова не шли ему на ум. А что говорить? Его отец, грязный, с пожелтевшей кожей и почти полностью выпавшими зубами, даже не узнал его.
— Простите, — произнес Такер наконец. — Я ошибся адресом.
— Шляются тут всякие, — проворчал старик и с шумом захлопнул дверь перед его носом.
Такера охватило странное приятное возбуждение. Джулия не во всем была права. Не все люди исправимы. Некоторые из них ни за что не откажутся от своего образа жизни, каким бы абсурдным он ни казался другим.
Ему же Бог дал второй шанс. Подарил ему возможность схватиться за любовь двумя руками. И он ни за что не упустит этот волшебный дар.
Обратная дорога из Ковены стала для Такера предвкушением истинного счастья. Впервые в жизни он ощущал себя по-настоящему свободным.
Накануне Рождества у Джулии собрались родственники и друзья. В духовке подрумянивался гусь. На столе красовался рождественский пирог. Пряный запах корицы щекотал ноздри. Повсюду раздавался веселый смех. Все было так, как любила Джулия. Но все же чего-то не хватало.