— Никита, там в телефоне Ник…позвоните, пожалуйста…
— Да, да, не беспокойтесь, я позвоню. — тут подлетел врач и меня повели к лифту. Я снова бросила взгляд на зеркало, но никого не увидела. Да что за черт?
Врач и медсестра уложили меня на кровать, осмотрели, сказали, что у меня переутомление и мне нужно просто нормально питаться и нормально высыпаться. Они прописали мне витамины для беременных, которые укрепят иммунитет. Сказали не мучать себя и ребенка, и больше отдыхать, а не работать. Но, увы, это невыполнимо. Администратор принесла мне телефон, сказала, что не дозвонилась, но отправила смс по этому номеру, что я в отеле и мне стало плохо.
Я все же сняла свой любимый костюм, сходила в душ, и уже укладывалась поспать, как вдруг в дверь постучали.
— Доставка еды в номер. — знакомый голос, но плохо узнаваемый, сказал, как отрезал. Как будто человек говорил в шарф или платок.
— Я не заказывала еду. Вы, наверное, ошиблись — я почему-то очень боялась и все время держалась за живот. Как будто инстинкт мамы проснулся только сейчас. Мне было страшно за моего малыша уже по-настоящему. Перед глазами снова всплыли картинки того злополучного вечера, когда Артем похитил меня и чуть не убил Ника. Слеза сама покатилась по щеке, и я непроизвольно отошла подальше от двери и взяла с тумбы статуэтку, на всякий случай. И этот случай наступил. Дверь распахнулась и в комнату влетел тот самый парень в очках и черном капюшоне. Он запер дверь и подходил все ближе молча, а я пятилась назад, все сильнее обнимая живот руками. Я слышала, что звонил телефон, но боялась подойти к нему, мне было страшно. Когда отходить было некуда, он тоже остановился и снял капюшон, а затем очки, и я перестала дышать. Сердце точно пропустило несколько ударов. Статуэтка выпала из рук. Он подошел вплотную и положил свою руку мне на щеку, повел ею вниз до губ, плеч, груди и опустил ее на живот. Шрам на его лбу, такой знакомый до боли и страха. Шрам, который остался как напоминание. Я хотела убрать его руки, или хотя бы закрыть живот как можно больше, но он с легкостью убрал мои, как будто их там и не было.
— Я скучал, малышка, я так по тебе скучал, и по нашему малышу. — шрам на его лице смотрелся очень жутко, напоминая все ярче о том дне, когда я запустила в него вазу и та осколками врезалась ему в лицо. В тот день мы втроем могли умереть, хотя даже вчетвером.
— Зачем ты пришел? Чего ты хочешь? — я, то срывалась на крик, то на полушепот. Голос сел, в горле пересохло. Сил не было, и только слезы все также текли по щекам.
— Я хочу тебя, я хочу забрать тебя домой. — я вложила последние силы, чтобы оттолкнуть его и бежать, но я упала, пыталась схватить телефон, но он опередил меня и кинул его в стенку. Он схватил меня за руки, поднимая на кровать, кинул, как будто я кукла. Я подобрала ноги, пытаясь отодвинуться как можно дальше, но он схватил меня за них и подвинул к себе, наваливаясь на меня всем весом, я кричала, вырывалась, стараясь не навредить ребенку, мне было больно, он стал раздевать меня и держал мои руки над головой.
— Уходи, Артем, уходи, что ты делаешь? Я ненавижу тебя, сволочь — я пищала, потому что это была истерика. Мне было противно от его присутствия, от того, что он делал сейчас со мной. Я думала о малыше и Никите. Как же сильно я их люблю, возможно больше я никогда не смогу им этого сказать. Мне было очень плохо, и я боялась, что все что он сейчас со мной сделает будет для меня летальным. Он развязал халат и отодвинул лиф в сторону, лапая мою грудь. Слезы закончились, я все еще пыталась вырваться из его рук, но каждое движение отдавалось дикой болью. Пока я пыталась освободиться от него он наставил мне кучу синяков на ребрах, ногах, руках.
— Нет, я не уйду, ты будешь моей. Ты и есть моя. Я люблю тебя, ты не сбежишь от меня больше никогда, иначе за это ты сильно поплатишься. — говорил он и целовал мои руки, ноги, грудь, живот, шею.
— Я никогда не буду с тобой. — выплюнула ему в лицо за что получила сильную пощечину. Из глаз снова покатились слезы, щека пылала, а я понимала, что проваливаюсь в бессознательное состояние. Я услышала, как открылась дверь, и повернула голову, действуя рефлекторно скорее, чем осознанно — Никита… ты пришел — очень тихо сказала я, в тот момент, когда Артем уже почти стащил с меня халат и я осталась в одних трусах. Ник недолго думая, отшвырнул Артема в другую сторону и начал его бить. Я слышала, как он материться, как кричит, что никто не смеет трогать его жену и ребенка, я слышала, как он обзывал Артема и говорил, обманчиво спокойным голосом, что закопает его живьем, если еще раз увидит рядом со мной или моими родными. Я все это слышала, но я не могла помочь, я лежала и не понимала почему я в сознании и ничем не могу помочь. Через пару минут Никита сел рядом со мной и запахнул мой халат, взял меня за руку и поцеловал костяшки на пальцах.
— потерпи милая, скоро все закончится. — буквально через несколько секунд после этих слов в комнату вломилась полиция, они забрали Артема и увели его. Администратор, охранник и врач, недавно осматривающий меня залетели в комнату и застыли. — ну, какого хрена ты там стоишь? Осмотри ее. — Никита крикнул на врача и тот резко подскочил ко мне, начиная проделывать какие-то махинации. Остальным Ник сказал уйти, и что он сам со всем справится и разберется. Только минут через 15 врач закончил свою работу, и вынес вердикт, что ребенок в порядке, я выдохнула, а мне нужно показаться травматологу, возможна трещина в ребре, без рентгена не скажешь точно. Сделал мне укол успокоительного и покинул нас.
Пока Никита закрывал за ним дверь, я успела немного подняться на кровати и снова держала в руках своего малыша, образно говоря.
— Зачем ты села, тебе нужно отдохнуть, укладывайся, я пока посижу. — он сел на кресло у большого окна, которое стояло ко мне спиной.
— Ник…
— Что, родная?
— Я…мне очень жаль, прости меня, я люблю тебя очень сильно, прости. — не понятно откуда, но снова появились слезы. Он подошел ко мне, сел рядом и вытер их тыльной стороной ладони.
— Прекрати плакать, тебе не за что извиняться. Это я вел себя как мудак, прости, любимая, я тоже тебя очень сильно люблю. И тебя я люблю — последнюю фразу он сказал поцеловав мой живот и снова вернувшись к моим щекам. Он покрывал мое лицо, руки, тело поцелуями, а для меня они были лучшим лекарством, мой любимый снова рядом, пусть и при таких обстоятельствах, я выдержу все ради этих двоих. — Спи, родная, завтра съездим в больницу, и прогуляемся, обо всем поговорим. Закрывай глазки.
— Не уходи, пожалуйста, ложись со мной. — и он лег, сперва уложив меня поудобнее, потом лег рядом, обнимая за живот, где жил плод нашей любви.
Глава 21.
Никита.
За сутки до произошедшего.
В голове было слишком много мыслей. Вот уже с момента возвращения в Америку, где, казалось бы, все должно было стать на свои места, я думаю только о компании и ее дальнейшей судьбе. Я не стал ничего говорить Сане по поводу всего происходившего сейчас. Она работала над незавершившимися проектами и ни о чем не догадывалась. После того отвратительного случая с ее бывшим, я не мог позволить ей переживать еще больше. И тем более не мог рисковать здоровьем нашего ребенка. Каждый день я пытался разобраться со всем до тех пор, пока не падал. Я приходил домой, когда Сана уже спала, а уходил, когда еще не проснулась. Наши встречи свелись к минимуму. Я очень скучал по ней. Мне не хватало просто ее голоса, звонить не было совершенно времени. Я попросил Майкла присматривать за ней, пока я занят.
Дело стало таковым еще в Москве. Мы уже купили билеты на самолет, когда из офиса мне позвонил мой заместитель с встревоженным голосом, сообщая, что у нас проблемы. И очень серьезные. Я решил не посвящать в них Сану пока сам не разберусь в чем дело. Мы прилетели и с тех пор я пропадал в офисе. На ее попытки расспросить меня в чем дело, по началу я отнекивался, потом перестал обращать внимания, а позже и она перестала спрашивать.
Пока мы решали дела в России, бывшая совладелица фирмы решила воспользоваться этим и очень сильно подставила меня. Оригинал документа о дарении акций мной Рождественской Александрине Дмитриевне был украден, и заверенная копия осталась только в одном экземпляре у нее, но как оказалось позже и этой копии больше не было. Последняя документация, заверенная по всем правилам, говорила о том, что Ева Райт имеет большую часть акций компании и, что я украл эти самые акции. А точнее принудил ее отказаться от них в пользу своей любовницы. Да, да, именно так мне сказали в суде, в котором за это время я побывал уже не раз. Когда мы переоформляли компанию наших родителей на нас, оказалось, что есть третий человек, владеющий буквально 4 % акций компании, но именно этот человек по всем документам оставался инкогнито и только отцы знали, кто это. Он не влезал в дела и никогда не имел права голоса, но в случае серьезного разногласия он имел право вмешаться и передать эти 4 % стороне, которую он счел бы более достойной. Как это определялось никто никогда не знал, да и незачем было задумываться. И вот сейчас, когда мы в миллионный раз перепроверяем все документы, никак не можем понять, каким образом у Евы оказалось по документам больший процент, нежели мой. Дата, подпись, печать, нотариус все было настоящим и соответствовало тем дням, когда мы только вступили в правление. Юристы не могли найти ниточку, которая привела бы нас к разгадке. Мне казалось, что этой ниточки не существует и мы зря тратим время. Видимо потерять компанию было мне предначертано.
Мы не могли предоставить суду вменяемых доказательств, что это липовые документы и, что совладелица фирмы по документам не Ева, а Сана. Хотя, мы не могли предоставить вообще никаких доказательств. Я уже было отчаялся и решительно был настроен на разговор с любимой женщиной о том, что вообще происходит. Я уже собирался ехать домой, когда в кабинет зашла Ева. Я с трудом сдержался, чтобы не наброситься на нее и не встряхнуть ее хорошенько за то, что она сделала со мной. Она с едва заметной ухмылкой, прошла к столу, села и была готова смотреть на меня вечность, ожидая, что я первым скажу хоть что-то.