— Я настаиваю на том, чтобы мы пошли кататься, пока площадка свободна. Не терпится увидеть как ты покажешь мне класс. Ой, то есть облажаешься.
— Отвечаю, твоя челюсть упадет на лёд, как только я встану на коньки.
— Сжалься надо мной, у меня нет денег на вставную, — парень засмеялся, а Бетти слегка улыбнулась, чувствуя что нашла достойного противника, владеющего сарказмом.
Выбор был широкий: разные размеры и цвета коньков пестрили перед глазами. Маленькие розовые, похожие на те, которые у нее были раньше, голубые, белые, черные… На мгновение девушка растерялась, не зная, что выбрать.
— Какой у тебя размер? — поинтересовался Джонс.
— Шестой.
— Серьезно? У тебя такая маленькая стопа? — удивился, ещё раз окидывая Элизабет взглядом и теперь уделяя внимание ее росту. Она была низкой и миниатюрной, словно малышка Бу из «Корпорации монстров».
Бетти вздохнула и кивнула в знак согласия. В школе ее часто дразнили из-за роста, шутили про то, что она «ещё не доросла до этого», «зачем ты так низко опустилась?» и использовали другие приемы, пытаясь показать всем свое превосходное чувство юмора. Ребята смеялись, не подозревая как сильно Купер расстраивалась и плакала по вечерам, жалуясь Теду, который приходил в ярость от историй, рассказанных девушкой. В универе первое время ее не воспринимали как взрослого человека, что портило Бетти отношения с преподавателями и однокурсниками, не особо отличавшимися чувством такта. Ей понадобилось несколько лет, чтобы побороть комплекс, вызванный общественным мнением (каждый второй считал нужным сказать, что она похожа на ребенка, и ей стоит носить каблуки) и детской жестокостью. Возможно если бы не эти глупые приколы, у девушки бы не развился комплекс, но общество оказало давление на нее. Когда она была подростком, то постоянно носила ботинки на высокой платформе, брюки с завышенной талией и юбки в вертикальную полоску, надеясь казаться выше (правда потом Тед поговорил с ней и заставил убрать все эти вещи на дальнюю полку в шкаф, сказав, что она должна носить то, что нравится ей, а не людям вокруг).
Сейчас же она полностью приняла тот факт, что отметка на ростомере никогда не превысит злосчастное «5’ 0”» и спокойно надевает ту одежду, которую хочет надеть, не заботясь о том, как выглядит.
— Даже не думай говорить о том, что это мило, — поморщилась Элизабет. За свою жизнь она успела наслышаться всего: и того, что маленький рост это ужасно неудобно, и как она бедная живёт, и о того, что миниатюрная девушка выглядит привлекательно. Ее тошнило от любой фразы в адрес ее роста, поэтому она постаралась перевести тему. — Пойдем обуваться?
Завязывание шнурков прошло не так удачно, потому что Бетти совсем забыла, как это делать. Последний раз она каталась на коньках ещё с братом, когда ей исполнилось шестнадцать. Он обещал свозить ее на открытый каток в Лос-Анджелесе, открывшийся недавно, на ее девятнадцатилетие, но не успел. Из-за этого вставать на коньки было ещё страшнее, ведь она не помнит технику катания, но девушка понадеялась на память мышц. Уж лучше она выпьет литр водки, чем уступит Джагхеду и согласится с тем, что боится выйти на лёд.
Все Куперы до жути упрямые, а гены никуда не спрячешь.
— Идёшь? — парень шустро расправился с коньками и хотел протянуть руку, но Бетти встала сама, чуть пошатнувшись. — Тебе и глинтвейн не нужен, уже шатаешься, — усмехнулся, получив в ответ недовольный взгляд.
Приоткрыв дверцу, Купер осторожно ступила на площадку, держась за бортик, чтобы не упасть. Сделала шаг вперёд, держа равновесие и выставив руки вперёд. Затем сделала ещё один шаг вперёд и ещё один. Мысленно обрадовалась, начиная вспоминать, и оттолкнулась от бортика. Движения становились все более уверенными, а улыбка сама расцветала на губах. Она помнит! Она не забыла! По венам разливался адреналин, пока Бетти развивала скорость, чувствуя как ветер дует ей в лицо — непередаваемое ощущение! Совсем забывшись, она не заметила небольшой камешек на пути и, задев его передней частью лезвия, пошатнулась. Пытаясь найти опору, схватила за локоть Джага, но не удержалась и упала прямо на него. Тот, быстро сориентировавшись, подхватил Элизабет за талию и крепко сжал в руках, не дав ей упасть.
— Покорительница коньков из тебя не очень, — широко улыбнулся, до сих пор прижимая девушку к себе. Она откашлялась, стараясь отвести глаза в сторону, но не сдержалась, осматривая родинки на его щеке. Вблизи он казался таким красивым…
Блять, ну нет. Он же не может ей нравиться?
Фу, ну и словечко.
Отстой, надо срочно исправлять ситуацию.
Бетти отстранилась, неловко поджав губы и сжав кулачки. Встала рядом и произнесла:
— Первый блин комом. Я все равно лучшая в этом деле, — попыталась отшутиться, но ноги подкосились и она все же упала, не удержавшись, и засмеялась от нелепости ситуации. Всё-таки она не каталась года три, этого достаточно, чтобы забыть все, что только можно. Покраснела, понимая свою глупость, но ничего не могла сделать. Джагхед рассмеялся в ответ и протянул руку, наклоняясь.
— Я вижу. Похоже вставной челюстью придется обзавестись, — они вместе посмеялись. — Давай я помогу тебе. Держись крепче, — с этими словами он взял ее ладонь и медленно откатился от стены, призывая сделать её также.
Элизабет послушно последовала за парнем, держась за него и неспеша отталкивалась от поверхности, набирая скорость. Они катались, держась за руки, плавно поворачивая. Бетти вспомнила лёгкие трюки, которые делала в детстве, меняя одну ногу на другую, делая ласточку и прокручиваясь на одном месте. Она каталась легко и грациозно, словно лёд был ее стихией, вызывая у Джонса восхищение (впрочем, оно было вызвано не столько ее умениями, сколько ее маленькой фигуркой и сверкнувшими в темноте глазами).
Он приблизился к ней, сделав круг, и неожиданно спросил:
— Ты раньше занималась?
— Когда мне было семь лет, и я только пошла в школу, я не пропускала ни одного дня. Рядом со школой зимой заливали каток, и мы с друзьями часто ходили туда после уроков. Теперь это занятие у меня ассоциируется с тем беззаботным временем и с ними, — Бетти чуть улыбнулась.
А ещё с Тедом. Он первым поставил ее на коньки, научив всему, и играл с ней в хоккей во дворе. Гарольд говорил, что таким образом они вырастят из Элизабет пацанку, но детей это не волновало. Они продолжали нестись на площадку после обеда и катались до самого вечера, возвращаясь домой с отмороженными щеками и несгибающимися конечностями, зато с улыбками до ушей (и ещё полчаса выслушивали от Элис, что она больше не пустит их на улицу, хотя как только вставало солнце, они бежали лепить снеговика и брали коньки, вновь возвращаясь на лёд).
— Оно и видно. Не считая пары твоих падений, ты очень хорошо катаешься.
— Комплимент номер тысяча восемьсот сорок семь почти засчитан, — хмыкнула девушка и толкнула Джага плечом, а затем немного проехала вперёд. — Ты тоже неплох в этом деле.
— Я шикарен, и ты не можешь не согласиться.
— Только если докажешь.
— И как же?
— Ну… Например, догони меня, — Бетти вдруг со всей силы разогналась, убегая, пока парень соображал. Осознав, что именно она от него хочет, он хитро ухмыльнулся и поехал за ней.
Они долго развлекались, догоняя друг друга и катаясь вместе, держась за руки. Бетти не осознавала, что делает, да и не хотела раздумывать над этим. Она так давно не веселилась, не ездила куда-то с друзьями, не ощущала себя свободной.
Ей хорошо сейчас. Сейчас, когда она пьет глинтвейн из картонного стаканчика, рассматривая сугробы и болтая с Джонсом о рецепте печенья (он утверждал, что имбирное вкуснее овсяного, что несомненно возмущало девушку), немного замёрзнув, но при этом чувствуя себя окрылённой. Она совсем забыла, что значит получать удовольствие от таких простых вещей.
А ещё она не осознала, что впервые за несколько месяцев (а может и лет) она по-настоящему смеётся и улыбается. Не натянуто, а потому что не может без смеха вспоминать, сколько раз они упали сегодня на льду, ловя раздражительные взгляды остальных людей. Потому что не может не улыбнуться, запомнив ее ещё одно грандиозное падение и расшибленную коленку (и испуганное лицо парня, хотевшего вызвать скорую, а может и уже заказать ей гроб). Потому что вкус любимого вина, смешанного с кардамоном, греет душу, особенно в сочетании с морозным воздухом. Потому что она не может объяснить, что происходит. Потому что ей не нужны причины, чтобы быть счастливой. Хотя бы на миг.