Он поклялся отпустить прошлое. Его не вернуть и не изменить. А клятве нужно следовать.
***
Погода была пасмурная, кругом лежали пушистые сугробы, и дул сильный ветер. Покрепче кутаясь в капюшон толстовки, Джаг зашёл в знакомое заведение, потирая оледеневшие руки. За стойкой находилась Топаз, и парень уверенно направился к ней.
— Доброе, — поздоровался, поставив локоть на стол. Тони обернулась и заинтересованно уставилась на Джонса.
— И тебе не хворать. Наконец-то зашел, я уж соскучилась. Обещал заходить почаще и чаи гонять, я ведь ради этого и приехала, а сам не появляешься, в чем дело?
— Свалилось много работы, даже лишней минутки нет. Что поделать, если я такой занятой и важный человек, — усмехнулся Джагхед, пытаясь отшутиться и надеясь на то, что девушка не полезет со своими вопросами. Потому что раньше он готов был хоть весь свой график перестроить для разговора с друзьями, а тут такая странная отмазка. К тому же, время у него было, и не одна минута. И это время было проведено за самокопанием и воспоминаниями. Давно он не занимался подобными вещами, забывшись в суматохе перед праздниками. Он вообще старался приниматься за любую работу, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей. Купить подарки, починить недавно сломавшийся чайник, заехать к маме и полить ее любимые цветы — все, что угодно, лишь бы почувствовать себя живым, лишь бы жить в настоящем, не терзаясь призраками прошлого.
Антуанетта недовольно прищурилась, наблюдая как ее друг задумался. Его лицо стало хмурым, и ей не нужно было ничего говорить, она и так прекрасно знала, о чем он задумался. Скоро январь, чертова пятая годовщина смерти Фогарти. Тот день, который развел их судьбы в разные стороны: Свит не выбирался из бара, постоянно что-то чиня или ремонтируя, и ни с кем не разговаривал, замкнувшись в себе на долгое время, Джагхед отвлекался с помощью алкоголя (как же переживала его мать, когда видела сына подавленным), а она приняла для себя непростое решение — уехать на учебу в Нью-Йорк. Не хотела находиться в Ривердейле, потому что все еще видела картинки их счастливой четверки, сидящей в Попс и попивающей коктейли. Картинки, где Фангс и Свит Пи кидаются снежками, а Донна, мать Фогарти, ругает их, переживая за здоровье сына. А потом они направляются кушать индейку и рассказывают друг другу пошлые анекдоты, от которых порой краснела даже Топаз (ее, к слову, смутить было нелегко), не говоря уже о Донне, бросающей на парней красноречивые взгляды. Да, их четверка была настоящим примером идеальных друзей. И как же легко было разрушить их идиллию, словно карточный домик.
Одно имя, море страданий.
Джози.
Единственный человек, которого Тони презирала, ненавидела, не могла терпеть. Она никогда не заслуживала Фангса, лишь тянула его на дно. И ведь все они — Джаг, Свит, Тони, все они подозревали что-то неладное накануне. Слишком Маккой заинтересовалась музыкой, что было совсем не похоже на нее. Обычно она закатывала глаза и фыркала, стоило Фогарти заикнуться о том, что он выучил еще одну песню и готов исполнить ее на гитаре, предлагая друзьям прослушать. Они поддерживали подобные идеи, зная как это важно для парня, а Джози лишь твердила о том, какой это отстой. Конечно, брендовые шмотки и косметика интересовали ее куда больше.
Все видели, что она представляла из себя, но Фог упорно твердил о том, что она любовь всей его жизни, его муза. Только вот она была не музой, а Сальери.
Жалкая предательница.
— Занятой он, вы посмотрите. На подругу детства, значит, времени нет, а вот для Бетти лишняя минутка найдется?
— Не говори, что ревнуешь, клубничка. Я, конечно, привлекателен, но у тебя есть Стив.
— Напомни, почему я до сих пор с тобой общаюсь?
— Разве с таким красавчиком как я можно не общаться? О, да ты бы ни дня не вынесла без моих шуточек, признай это.
— Твои шутки мне в кошмарах приходят, комик недоделанный, — закатила глаза Тони, немного улыбаясь. Наверное, именно умение парня разрядить обстановку все еще спасало ее и помогало держаться на плаву. — Не знаю, что вы там с Купер делали, но домой она вернулась вполне довольная. Поэтому спешу спросить, сколько литров алкоголя ты в нее влил?
— Один стаканчик глинтвейна и шесть смачных приземлений задницей на лед. Как думаешь, что из этого подействовало сильнее? — Джонс усмехнулся, помня выражение лица Бетти, когда она упала в первый раз. Не стоит врать самому себе, он бы обязательно повторил тот вечер. От Топаз не скрылась небольшая перемена в его настроении и она хитро сощурила глаза.
— Даже боюсь представить, каким ударом для ее самолюбия это было, — она решила не спрашивать про то, что они делали потом, и почему Элизабет на следующий день выглядела такой печальной. — Зачем ты зашел кстати? Не думай врать, что захотел увидеться, я слишком хорошо знаю твою наглую морду.
Парень тихо рассмеялся.
— Ладно, раскусила. Мама уже который день написывает мне сообщения о том, что ей нужна помощь с книгами, там много старых экземпляров завалялось. Одному мне там явно будет скучно, так что хочу узнать, не желаешь ли ты составить мне компанию.
— Сам можешь догадаться, каков ответ. Я терпеть не могу все эти ваши книги, кучу пыли и пожелтевшие страницы… Брр! И сегодня у меня рабочий день так-то.
— Я могу поговорить с Попом.
— Бетти.
— Что? — переспросил Джаг, вынуждая Тони вздохнуть. Ох уж эти парни, никогда намеков не понимают.
— Ты можешь пригласить Бетти помочь тебе. Она очень любит книги, ее из библиотеки в универе не вытащишь.
— Может и так, но с вероятностью в восемьдесят процентов она пошлет меня куда подальше.
— Как быстро ты со ста процентов на восемьдесят перескочил. Мне б твою уверенность, — девушка не упустила случая постебаться, но затем добавила. — Я поговорю с ней, если будет отказываться. Полезно хоть немного развеяться, а то она опять из дома не выходит, как будто ей не девятнадцать, а все шестьдесят. И то, бабульки поэнергичнее нее будут.
— Что ж, если ее гнев обрушится на меня смертельной лавиной, то знай: ты дерьмовая подруга, потому что отправляешь меня на верную смерть. И да, свой ноутбук завещаю коту в вашем дворе.
— Иди уже, а то ведь дошутишься, и я отдам твое сокровище в лапы Чейзику. Поверь, он церемонится не будет и поцарапает клавиатуру, а еще…
Но дверь уже закрылась, и Топаз договорила свою фразу в пустоту.
***
Идиот. Дурак. Ненормальный.
Эти слова отлично характеризовали Джагхеда Джонса (по весьма скромному мнению Бетти Купер). Ибо только ненормальный мог позвонить в дверь в такую рань (да, сейчас час дня, и что с того?), нагло зайти в квартиру, заставив налить ему чай и возмущаться, что этот кипяток почти безвкусный (дай сил, Боже, не прибить этого засранца), а потом как бы невзначай предложить съездить кое-куда. Псих.
Нет, ну зачем она опять ввязалась в это все? Не хотела ведь больше проводить с ним время, чтобы не привязываться. Наверное дело в смс-ке, полученной девушкой от Тони пятнадцатью минутами ранее:
«Откажешься — замотаю в плед, посажу перед телевизором и включу твои ненавистные ужастики.»
Раз ее подруга напечатала ей подобное, то отказываться было действительно опасно. Антуанетта всегда добьется своего, лишний раз убеждаться в этом не стоит.
Несомненно, Бетти противостояла этому безобразию как могла. Спорила, кричала, кинула в парня тапочком, почти попав по лбу (то, с каким невозмутимым видом он принял удар, лишь сильнее распалило Купер), топала ногой, пыталась выпереть его за дверь. Она испробовала все способы, веря в свой успех, и именно поэтому сейчас плелась за Джагхедом по асфальту, натягивая шарф повыше и морщась от снега, бьющего в лицо.
Опять не заметила как согласилась. Ну или почти не заметила.
Сложно было не заметить его настойчивый взгляд и то, с каким довольным видом он выносил ее из дома (да, этот мудак просто взял ее на руки и вышел на улицу, потому что она отказывалась идти, зато потом получил снежком прямо по щеке). Дорога была долгой и запутанной, и конечно Элизабет было совсем не интересно, куда они идут, и она вовсе не спрашивала об этом Джонса всю дорогу, пихаясь и проверяя его терпение на прочность.