Саша замолчала. Она не плакала, но словно умирала, и будто за последний буёк, стальной хваткой вцепилась в ладонь Сэма, машинально поглаживающего её. Вдруг, подняв взгляд на парня, сидевшего на кровати напротив, практически вплотную, прошептала:
— Дин, я струсила, я могла в тот вечер всех спасти. Но пожалела себя, свою никому ненужную шкуру, эту бесполезную жизнь.
— Ты не виновата, — мягко оборвал её Сэм, в то время как Дин опустил голову, не зная, что отвечать на такое признание.
— Нет! Нет, я виновна. Вы знаете, сколько невинных детей и воспитательниц погибли за это время? И никто не пошевелился, ни одна душа не подумала закрыть дом, перевезти детей, разобраться. Даже охотники закрыли на нас глаза. А я не смогла, будучи единственной, кто был в силах.
Молчание длилось недолго. Девушка не смогла его выдержать. Снести вины. Вскочив, она подошла к зарешеченному окну, и, коснувшись решётки, продолжила повествование. Рассказала подробно о неожиданном знакомстве с духом дома, о том, как он пустил её на чердак, разрешая прикоснуться к прошлому усадьбы, как Лаки сам рассказал и показал ей три главы ассамблеи призраков. Насколько ему было тяжело видеть множество смертей в родных стенах, как он готов был на всё, чтобы уберечь своих жителей. И как впадал каждый раз в отчаяние, увидев очередной труп. Рассказала она кратко и о своём друге детства, неожиданно для всех явившемся этой ночью.
— Он очень, безумно сильно любил свою маму. Она была для него всем. В буквальном смысле. Мог часами о ней рассказывать, вы бы слышали, как он счастливо улыбался, описывая очередное утро из его прошлой жизни. — Саша улыбнулась, еле заметно, лишь уголками губ, невесомо дотронувшись до покрытого морозным узором стекла, указательным пальцем согревая кусочек, — Мы славно вместе играли. Но этого оказалось недостаточно, он страшно хотел домой. Пару раз он сбегал, но его возвращали. Его мать, эта, не побоюсь сказать, сволочь, вышла замуж! И отправила ребёнка подальше, чтоб под ногами не путался. А он не мог, просто не мог, не представлял свою жизнь без любви, без матери. Он был очень слабым ребёнком, настолько, что не выдержал, и повесился от безысходности. Порой мне кажется, что и хорошо, что у меня никого нет. Не по кому скучать, сожалеть о разлуке.
Оборвав мысль, она замолчала. В этот раз надолго. Словно огненная статуэтка, пылающая ярым, немыслимым жаром, способная обличить мир во всех его грехах и первая склонить голову под карающий меч. Маленькая охотница, отпустившая прошлую жизнь, беды и обиды. Повернувшая лицо к новому рассвету, сиянию чистой луны. Впустившая в свою обитель двух странников, которым смогла исповедаться. Быть может, впервые, за всю свою жизнь. Молодая, нежная, хрупкая. Очень сильная, пережившая одиночество в доме старого охотника, их пьянки и междоусобицы, множество дел, на которые она шла, потому что дядюшка хотел сделать из неё человека. Вынесшая боль от смерти друзей. Смирившаяся со своей трусостью и виной. Ещё не зная, что означает её приход в этот мир, какую силу имеет и насколько ценна её жизнь, она боролась. Как с тварями в мире, так и с темною стороной своей души.
Занимался рассвет. Тихонечко постукивала по старому дубу птица, оповещая о льющемся зареве солнца, только начавшего распускать лепестки навстречу новому, полному чудес и неожиданностей, дню. Снег охотливо блестел, словно тысячи разбросанных по земле бриллиантов. И мягко поскрипывал под тяжёлой поступью Винчестеров, идущих к любимой и единственной импале. Саша, в пижамных серых штанах, натянув на тело поверх джемпера старый вязаный кардиган, сложила руки на груди, перетаптываясь с ноги на ногу, чуть ёжась от кусачего утреннего морозца, и покусывая мягкие губы, она наблюдала за тем, как охотники подходят к машине. Парень открыл дверь, готовый сесть в салон. И всё же, задержался, взглядом прощаясь с девушкой.
Когда Винчестеры сообщили, что им пора уезжать, пока все ещё спят, Саша отреагировала спокойно, деловито пожав плечами. Зная охотников, она знала и негласные правила. На мгновение, да, в синих глазах промелькнула печаль расставаний, но тут же затерялась в глубине. Зато сейчас, когда их взгляды вновь пересеклись, девушка не сдержалась, и, пытаясь подавить всхлип, саднящий нещадно горло, и сбежала вниз с невысокого крыльца по обледеневшим ступеням.
— Дин, возьмите меня с собой, прошу, — в умоляющем голосе почувствовались отголоски разбитых частичек, слёзы собирались в уголках глаз, маленькие и блестящие капельки, — я ведь справлюсь, честно. Я должна. Пойми. И, быть может, нам не стоит разрывать рук?
— Саша. — Пригладив торчащие ёжиком волосы, парень устало поморщился, думая о том, что рано он обрадовался лёгкому, непринуждённому прощанию. — Ну, как ты себе это представляешь? Похитим мы тебя? Удочерим? У нас нет ни постоянного места жительства, ни настоящих документов. Да и даже если с документами мы дело уладим, то ни один судья не отпустит семнадцатилетнюю девчонку с двумя двадцатилетними, парнями!
Саша промолчала, признавая справедливость его суждений. И резко обняла парня за шею, привставая для этого на цыпочки. Дин вскинул от неожиданности руки и замер в таком положении. У девушки на губах поселилась ласковая улыбка, и Дин, словно её ощутил, неуверенно, но крепко, обнял её в ответ, быть может, не осознавая, откуда в нём вдруг поселилась эта нежданная нежность по отношению к практически незнакомой девушке. Встретившись взглядом с Сэмом, несколько неловким, она проговорила:
— Это было одно из самых лучших в моём списке празднование Рождества.
Отпустив старшего из братьев, Саша обогнула машину и сцепила ручки на шее у Сэма, и, чуть нахмурившись, она, фыркнув, чмокнула его торопливо в щёку, и тотчас отскочила. Отойдя на пару шагов от машины, мотнув головой, девушка сложила вновь руки на груди, отпугивая холод.
— Прощайте, парни, вам пора ехать.
— Прощай, мышка, — хмыкнув, Дин подмигнул подруге.
А Сэм промолчал, мягко улыбаясь, обнажая обаятельные ямочки на щеках.
Импала уносила двух братьев из славного заснеженного городка в штате Аризона в праздничное утро после очередной охоты, оставившей неизгладимый след в душе каждого участника этих непростых событий. Дин одной рукой привычным жестом вставлял кассету с любимой песней, в то время как второй придерживал руль «детки», и вдруг, хитровато хмыкнув, он покосился на брата, задумчиво глядящего в окно.
— И всё же, почему ты её не поцеловал?
— Я не могу просто так целовать человека!
— Между прочим, не человека, а симпатичную девушку, — тоном мудрого наставника протянул Дин, — человека и я бы не поцеловал.
Игнорируя возмущённый взгляд брата, Дин хохотнул, выдавив мысленно — ботаник, и посмотрел через зеркало назад, на детский дом.
Там у крыльца стояли дух дома и девушка, к которой сбегал в это раннее утро по ступенькам маленький мальчонка, и вот, он уже прижимается к её тёплому боку. В этот миг она крепко прижимает его к себе рукой, какой-то частью души понимая, что уже никогда не сможет отпустить этого неожиданно возникшего на её пути ребёнка. И точно не забудет двух братьев, ворвавшихся в её изменчивую жизнь и что-то сломавших в душе, нечто, что помогло ей расправить крылья.