Она опустила голову и вдруг притихла, а он понял, что она плачет. Беззвучно, просто вздрагивает, уткнувшись в меховой воротник куртки. Осторожно отпустил и обвил лицо ладонями, заглянул, так и есть. Влажные дорожки на щеках сверкали искорками, он вытер их большими пальцами, не отнимая ладони.
— Что с тобой, Птичка, почему ты плачешь?
— Я… Я не верю тебе, Матвей.
— И не надо, — вздохнул с облегчением и снова притянул к себе, — не верь. Заслужил, когда повел себя, как гнида. Ты просто проверь меня, Аленький, и если не справлюсь, гони к ко всем чертям.
Она вымученно улыбнулась уголками губ, и Север не выдержал, все-таки поцеловал ее, но не так, как хотелось, а нежно и осторожно, а потом собрал губами остатки влаги с замерзших щек.
— Пойдем в машину, ты совсем озябла.
— Мне нужно в супермаркет, я три дня подряд на дежурстве, ничего не успеваю.
— Заедем в супермаркет, — кивнул Матвей, придерживая ее за руку и так довел до самой машины. В салоне включил печку, Алька устроилась на сиденье, и он заметил, как за волосами блеснули искорки. Завел за ухо прядь — сережки, те самые, сердечком, с бриллиантовой россыпью. Прикоснулся к сережке и не удержался, скользнул пальцами по теплой коже. — Ты их все-таки забрала?
Он тогда оставил их в общаге, положил в коробочке на стол и ушел, не слушая сбивчивые протесты Марины. «Сама, значит, носи, если не знаешь, где Аля», — сказал и забыл о них совсем. Выходит, забрала, и не только забрала, а даже носит…
— Я была тогда в общежитии, когда ты приходил, в кухне пряталась, — ответила так тихо, что он едва услышал. Развернулся вполоборота и навис над ней, вслушиваясь, — мне Маринка насильно сережки всунула, я к ним даже прикоснуться не могла. А носить начала ради Кати, я не говорила ей правду. Разве можно говорить такое ребенку? Я придумала другую реальность, где мы встречались, любили друг друга, ты дарил мне подарки, а потом поссорились, и я ушла. Она должна думать, что родилась от любви, понимаешь? Потому и ношу твой подарок, и не надумывай себе то, чего нет, — и так резанула по сердцу взглядом, что он чуть не задохнулся. Как от тех слов, что услышал.
— Так ты и сказала правду, Аленькая, — отвернулся и сложил руки на руль, — я любил тебя тогда и сейчас люблю. Дурак был, что дал уйти, надо было к батарее за ногу привязать, вот этого я себе простить не мог. А в остальном все правда, она родилась от любви, ведь ты тоже меня любила, Алька?
Сказал и замер вдруг, испугавшись, что она ответит. Взял за затылок и повернул к себе, заглядывая в глаза, она захлопала ресницами и прошептала:
— Ты знаешь.
— Я хочу услышать.
— Да. Я тебя любила.
— А сейчас?
— Матвей, что ты…
Но он не стал больше слушать, смял губы так, как хотелось, держа ее за затылок, она сначала сопротивлялась, не впускала, а потом сдалась, не выдержав напора, и Матвей словно в прорубь окунулся в этот поцелуй, совсем как девять лет назад, когда они целовались в его машине. Надо остановиться, пока еще возможно, где-то там ждет маленькая девочка, а он даже без подарка…
— Ничего не говори, — прижал к губам палец, а они подпухли, прикусанные, и теперь совсем его с ума сводили, — мне все равно. Любишь — хорошо, не любишь — заставлю полюбить. А теперь поехали, — и ему показалось, в глазах цвета корицы мелькнула затаенная радость.
***
Север припарковался у торгового центра, Альку отправил в супермаркет, прежде записав ее номер. Ничего не спрашивал, сам внес в ее телефон свой номер и прозвонил. Она уже не сопротивлялась, молча наблюдала. Правильно. Привыкай, Птичка, теперь за тебя все будет делать твой муж. Но об этом он скажет чуть позже, когда будет с чем предлагать себя в мужья.
— Ты пока выбирай, что нужно, а я на пять минут отлучусь. Не вздумай без меня идти к кассам, — предупредил Альку, та лишь ошеломленно кивнула. Привыкай, любимая…
Матвей вошел в ювелирный бутик «Шопар», и к нему сразу же бросились консультанты, но он и сам знал, что нужно.
— Покажите парные обручальные кольца из новой коллекции и серьги в форме сердечка. Для девочки.
Кольца выбрал из белого золота, для Аленькой взял наугад, у нее были тонкие пальцы, если велико, не беда, заменим, главное, чтобы оно было. И сережки нашлись, почти такие же, как у Альки, классике «Шопар» не изменял.
В супермаркете Север доверху закидал тележку продуктами и на немой вопрос Альки коротко ответил:
— Рождество. Будем праздновать.
Припарковал машину во дворе и помог выйти Альке.
— Пакеты потом принесу. Пойдем, я хочу ее увидеть…