Костя потрогал пальцем и, поморщившись, лизнул.
– Кровь, – с удивлением констатировал он, – это кровь, братцы.
Ленка медленно осела на вязаный половичок, я бросилась к двери, набросила крючок, потом занавесила окно одеялом. В доме мы в относительной безопасности. Как бы ни был причастен Костя к исчезновению кристалла, навредить Сергею он не мог, так как находился все это время возле нас. Кем бы ни были карлики и волки, существа они из плоти и крови, так что в трубу не просочатся и сквозь стены не пройдут. Взять они могут нас только огнем и измором, но с измором ничего не получится, рано или поздно нас найдут, а с огнем… Я буду обороняться.
Забавно: я смогла расследовать столько тяжких преступлений, и никогда не ощущала себя столь незащищенной. Незащищенной не в физическом смысле: я могла постоять за себя и друзей. Меня пугало то, что я совершенно не владела ситуацией и не понимала, что происходит, насколько это опасно, кто контролирует происходящее и кто в этой ситуации друг, а кто – враг.
Сейчас, пожалуй, именно я оказалась в положении жертвы, именно мне требовалась помощь профессионала.
Какого черта? Если это чья-то дурная шутка, то я прекращу ее сейчас же, даже если мне и придется рискнуть. Я воспользовалась тем, что Костя хлопотал возле Ленки, отбросила крючок и вышла в темноту зимнего вечера. Нет лыж? Пойду по сугробам. Над селом ночью всегда мерцает бледное пятно света, так что увижу я его очень скоро. Стреляю метко, патронов у меня хватит на всех, так что, если меня задумают удержать, пусть пеняют на себя. Сколько у нас врагов? Пятеро? А патронов в обойме? Восемь? Великолепная арифметика. В мою пользу. И раз не получается расплести этот узел с помощью логики, будем рубить сплеча.
Наст на снегу стал заметно плотнее, чем вчера, и проваливалась я не на каждом шаге, а через один, поэтому медленно, но продвигалась к лесу. Небо было чистое, и хотя чернота уже окутала лес, но луна только недавно пошла на убыль, и светила ярко, снег же с готовностью отражал свет и насколько мог усиливал его. Тени из-за кустов вынырнули неожиданно, но я была к этому готова. Гораздо хуже было, если бы никто так и не показался. Мои враги не лес и зимняя ночь, а те, кто прячется за этой темнотой и холодом.
Их было трое, три красивых сильных зверя, и на мгновение мне стало их жалко убивать. Но выбора не было. Волки тихо и уверенно скользили прямо на меня. Я прицелилась и выстрелила. Сухой щелчок прозвучал оглушительно в тишине ночи, но это не был звук выстрела, это был звук осечки. Я нажимала и нажимала на спусковой крючок, хотя сразу поняла, что меня подставили, как последнюю дурочку. Неужели все-таки Костя успел опустошить обойму, пока я спала? И что теперь будет с глупой, доверчивой Ленкой? И как ему удалось подчинить себе волков? И какую роль играют во всем этом маленькие человечки? Неужели я так и не узнаю этого?
Как всегда в минуту опасности, я разозлилась и заорала, сама толком не понимая, что говорю:
– А ну, сидеть, суки задрипанные! Сидеть, говорю вам!
«Задрипанные суки» немного подумали и послушно уселись на снег.
– А теперь пошли вон отсюда, пока я вам хвосты не повыдергивала! Пошли вон! – зарычала я на пределе своих голосовых связок.
Звери поднялись, развернулись ко мне хвостами и медленно стали удаляться.
Пока я соображала, что, собственно, это значит, ближайшее дерево зашевелилось, и из-за него вышел громадный бурый зверь. Он шел на меня молча, подняв лапы, и молчание это было страшнее, чем самый грозный рык. Я отступила, постаралась, насколько это было возможно, натоптать вокруг себя снег и, когда чудовище было от меня в трех шагах, подпрыгнула и ударила его ногой. Позиция моя была неустойчивая, в челюсть я ему попала, но и сама потеряла равновесие, упала и ударилась головой о пенек, скрытый в снегу. Прежде чем я потеряла сознание, я успела услышать, как медведь зло выругался:
– Дура! Больно же!
Ленка, как всегда, ревела в три ручья, Костя суетился у печки, пытаясь вскипятить воду, Сергей в костюме медведя без верхней части, раздобытом, скорее всего, в сельском клубе, осторожно двигал туда-сюда нижней челюстью, а по дому суетились два гномика: старик с белой бородой и немолодая тетка.
– Надо было предупреждать, – причитала Ленка, – мы договаривались, что вы ее только немного разыграете, и это будет весело. А какое уж тут веселье? Если она умрет?