– Вадим! Алик рассказывал, как вы сиреневый бриллиант чуть не нашли… Интересная у вас работа, мужики! Лиза… царствие ей небесное, про то, как она была судьей и всякие случаи, Алик про бриллиант – мы только варежки пораскрывали. Бедняга! Я ее совсем не знал, а Илюха очень хвалил. Я вообще-то этих судейских не сильно жалую, не дай бог попасться им в лапы… Хочешь мое мнение? Ее приговорил тот, кого она засудила! Случайно встретил, там народу полно было, и не смог удержаться. Илюха чуть не плакал, говорит, лучше бы я ее не приглашал! Мне Нинка звонила, что, говорит, у вас там случилось, убили кого-то? Надеялась, что Алину. – Он ухмыльнулся.
– Вадим! – строго произнесла Людмила.
– А че сразу Вадим! Скажешь, неправда? Как она его скрутила! Месяц после развода и снова под венец. А на вид спокойная, даже сонная, говорит мало, только смотрит. Не буду я к ним ходить, мне Нинку жалко. А Илюха дурак! Я ему так и сказал – дурак! Погуляй, говорю, куда ты опять лезешь! И главное, не мог помоложе найти? С его-то бабками!
– Вадим!
– Да ладно! Ты и сама так думаешь. Как я понимаю, убийцу еще не поймали?
– Александра интересует, что мы видели…
– Где?
– В общем зале!
– Там до хрена народу было, что там увидишь! Свет мигал, артисты визжали, Дед Мороз тянул за руки под елку читать стишки, потом танцы… Не, ребята, такой Новый год не для меня! Только дома. Хряпнул, закусил… в тапочках, бриться не обязательно, опять хряпнул… А потом на боковую. А утречком по-новой.
– Ага, раз в год побриться и надеть костюм и не нажраться сразу после обеда силы воли не хватает? Хоть раз в год выйти на люди!
– Видал? – Вадик подмигнул Шибаеву. – Кушай эскимо, а то растает!
– Вы помните, когда Лиза ушла в последний раз? – спросил Шибаев.
– Да она все время бегала курить. Я с ней ходил два раза, хотя бросил. Умная женщина, но страшная, жуть! Я еще удивился, как твой друг может с ней…
– Они коллеги, – сказал Шибаев, внутренне ухмыляясь.
– Ага, коллеги! – фыркнул Вадик. – У нее цепь здоровенная была на шее, платина вроде, это каких же деньжищ стоит! Во гребут на нашем горе. Может, из-за цепуры ее и завалили. Жалко человека…
– Цепь нашли в урне, – сказал Шибаев.
– Да ты что! – поразился Вадик. – Я так и знал! Завалил, а когда начался шмон, скинул. Из-за какой-то цацки! Теперь хрен поймаете. А как ее?…
– Задушили.
Людмила ахнула: – Цепью?
– Нет.
– А чем?
– Пока неизвестно. Может, что-то бросилось вам в глаза, что-то заметили…
Супруги задумались. Людмила покачала головой. Вадик сказал:
– Все были бухие, музыка орала… вроде все нормально. Хорошо сидели, даже эти были… устрицы!
Прикинь, первый раз в жизни попробовал. Ракушки страшные, с натеками, блюдо здоровенное, лежат во льду, куски лимона вокруг, я еще подумал, а если там жемчуг? Так себе, вроде сырой рыбы. Говорят, они живые, правда, я не заметил, вроде не шевелились. – Он помолчал. – Чтобы я еще раз вышел из дома на Новый год… Сама пойдешь! О-о-о! Теперь она блузку заляпала! Ручки дырявые!
…Они распрощались самым сердечным образом, и Шибаев вышел на улицу. День стоял нехолодный, какой-то сумеречный, в воздухе пролетали редкие снежинки. Шибаев раздумывал о том, что узнал от супругов. Ничего практически. У Вадима была своя версия убийства, которая имеет право на жизнь. Она засудила, он вышел из тюрьмы и убил, тем более, она все время вспоминала про всякие случаи из практики. Тема, конечно, для Нового года… так себе. Зато Дрючин вывалил все про бриллиант, ну, жук! В словах Людмилы слышалась обида за подругу и зависть к красотке Алине, которая умеет себя подать, хоть и не девочка. Вадим сказал, что Илья мог бы найти кого-нибудь помоложе. Все выходили и входили, зависали в общем зале посмотреть программу, и сделать фотки. Илье звонили после двенадцати, и он выходил. Лиза тоже выходила все время… И что?
Он взглянул на часы. Было три. Мегацентр работает до девяти. Сходить посмотреть на Алину?
Он шел, не торопясь. В витринах сверкали елки, бульвар уже был покрыт снегом, машины и автобусы включили фары. Снегопад стал гуще, снежинки щекотали лицо. Воздух был сладким и свежим. Неярко и размыто светили сиреневым уличные фонари. Сиреневый бриллиант, вдруг вспомнил Шибаев и невольно рассмеялся: ну, Дрючин, ну, трепло!^
«Мегацентр» сиял огнями. На площади перед его громадным стеклянным кубом стояла большая елка. Легкий ветерок трогал большие золотые шары, и они шевелились как живые.