Дэвис протянул ему вновь наполненный бокал.
— Я только отнесу сюртук Салли. Я нужен вам в течение следующих пятнадцати минут?
Нед закрыл глаза.
— Нет… нет, Дэвис. Не спеши. — Нед погрузился в успокаивающую теплоту, чувствуя, как напряжение покидает его. Он должен был приехать к Хартли утром, но их не удивит, если он так и не сможет до них добраться. Пурга бушует на всем протяжении до Олнуика. Им остается только беспокоиться, найдет ли он приют под чьей-то крышей, но сейчас он никак не сможет успокоить их. Никакой посланец не пробьется сквозь эту метель, сказал Роджер Селби. Похоже, он проведет по крайней мере Рождество в Селби-Холле.
Честно говоря, Неда не очень огорчало, что он задерживается в пути, опаздывая в Хартли-Хаус. Столько времени прошло с тех пор, как он сделал предложение Саре Хартли. Тогда ему было девятнадцать, а Саре семнадцать лет. Они с раннего детства знали друг друга. Приграничные городки и деревни Нортумберленда создавали особую атмосферу, в которой местные семьи, немногочисленные и живущие далеко друг от друга, в отношении светской жизни целиком зависели от своих соседей. Между Ньюкаслом и Эдинбургом не было ни одного большого города. Это была пустынная суровая местность, в которой жители берегли взаимозависимость внутри своего круга и в то же время яростно протестовали против независимости чужаков.
Сара была милой девушкой. Нед прикрыл глаза, пытаясь воссоздать ее образ. Очень светлая пухленькая блондинка с глазами цвета барвинка. Конечно, с возрастом она могла измениться, сформироваться как женщина. Она рыдала, когда он уехал, и ждала его все эти десять лет. Как писал о ней Роб в своих редких письмах. Сара так и не вышла замуж, оставшись уже старой девой. Все говорили, что она тосковала по своей первой любви. И когда его вызвали домой, Нед не видел другого выхода, кроме как выполнить свое юношеское обещание. Своим приездом на Рождество в Хартли-Хаус он подтверждал обещание и собирался сделать это прежде, чем приступить к восстановлению разрушенного семейного имения.
Для этого у него было достаточно средств и собственных идей о том, как надо вести фермерское хозяйство, о разведении лошадей и об управлении имением. И план их осуществления, безусловно, увлекал его. И ему потребовалось бы присутствие рядом жены, женщины, знающей земледелие. Сара была бы хорошей женой. Так почему он не чувствовал искреннего энтузиазма? Все, что он сейчас чувствовал, было мрачное смирение перед взятым на себя обязательством.
Звук открываемой двери вернул его в незнакомую спальню.
— Наша Салли прекрасно поработала над вашим пальто, сэр, — сообщил Дэвис, осторожно раскладывая его на кровати. — Мистер Джейкобс сказал, что обед подадут через полчаса.
— В таком случае я не заставлю хозяина ждать. — Нед встал, расплескивая воду, взял висевшее у огня нагретое полотенце и, выйдя из ванны, завернулся в него. Затем провел рукой по подбородку и поморщился. — А ты не мог бы побрить меня?
— О, конечно, сэр, — ответил Дэвис, наливая воду из кувшина в тазик. — Я в этом деле мастер, сэр. Я обычно брил моего папу, когда у него дрожали руки. — Он взял длинное острое лезвие и с силой стал править его на ремне.
Нед сел на табурет около умывальника и отдал себя в руки лакея. Дэвис работал быстро и умело. И минут пятнадцать спустя он был готов присоединиться к хозяину. Теперь он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, неприятности этого дня остались позади. Только что отглаженный сюртук прекрасно сидел, сапоги приятно поблескивали, белье было белым, как свежевыпавший за окном снег, а замшевые штаны — мягкими. Нед не считал себя тщеславным, но ему нравилось производить хорошее впечатление, и, не сдержавшись, он, прежде чем выйти за дверь, удовлетворенно кивнул своему отражению в настенном зеркале.
Спускаясь по лестнице, Нед услышал тихие звуки пианино и голоса, доносившиеся из гостиной, находившейся справа от холла. Голоса были в основном мужские, иногда вступал женский голос. Видимо, он попал на настоящий званый вечер. Нед направился через холл к двойным дверям, где стоял лакей, ожидавший его, чтобы представить.
Глава 2
В гостиной находились около двадцати человек. Комната была украшена зелеными ветками, среди которых блестели кроваво-красные ягоды остролиста. С люстры свешивались ветки омелы, и Нед понял, что стоит под самой большой ветвью с яркими светлыми ягодами, только когда от толпы отделилась женщина и, сопровождаемая веселыми смешками, подошла к нему.
— Добро пожаловать, незнакомец, я требую рождественского поцелуя.
И прежде чем он что-то понял, поцеловала его в губы, а в комнате раздались громкие аплодисменты. Женщина отступила и посмотрела на него скорее с насмешкой, чем с улыбкой. У нее были чуть затуманенные глаза и раскрасневшиеся щеки.
Нед решил, что она немного пьяна, но поддержал дух игры, которую здесь разыгрывали, и склонился передней в низком поклоне.
— Ваш покорнейший слуга, мадам.
— Сойдите с этого места, Аллентон, прежде чем все присутствующие дамы не поприветствуют вас под этой омелой… если, конечно, вы не желаете этого. — Роджер Селби с сияющей улыбкой и протянутой рукой направился к нему.
— Это доставило бы мне огромное удовольствие, — сказал Нед, тем не менее поспешно отходя от двери, чтобы поздороваться с хозяином.
— И в самом деле, дружище, у нас целая компания прелестных женщин, — сообщил Селби, беря его под руку. — Позвольте представить вас. Все в восторге, что увидят новое лицо. Вот он, леди и джентльмены. Наш новый сосед виконт Аллентон, только что из Индии.
Нед кланялся каждому, кому его представляли. Ни одно имя не было ему знакомо, что очень удивило его. Он предполагал, что на праздновании Рождества в доме Селби соберутся местные землевладельцы, чьи фамильные имена ему по крайней мере знакомы. Скоро он догадался, что гостями были не совсем обычные люди. Во всех пяти женщинах присутствовало нечто вульгарное. Сначала ему было трудно разобраться, но когда ему в руку вложили бокал кларета и вокруг него собралась целая группа, он начал замечать их особенности. Голоса звучали слишком громко, платья были слишком безвкусные, чтобы называться элегантными, а изобилие драгоценностей просто ослепляло. Мужчины большей частью были старше женщин, и это тоже казалось неприличным, несмотря на вечерние туалеты.
И в этом сомнительном положении Нед вел себя дружелюбно, смеялся вместе с ними, улыбался довольно частым, несмотря на присутствие женщин, непристойным шуткам и отвечал на бесцеремонные вопросы о своих намерениях в отношении наследства. Говорил он очень коротко и скупо, насколько это было возможно, полагая, что гости достаточно набрались алкоголя, чтобы замечать его неискренность.
— Кто-нибудь видел Джорджиану? — раздался у дверей чей-то голос, и все, как один, повернулись к мужчине примерно одного возраста с Недом, только что вошедшему в гостиную. Это был крупный мужчина с широкими плечами и телом, как бы созданным для боксерского ринга. Его румяное лицо светилось пасторальной красотой, светлые глаза были ясными и взгляд пристальным, но что-то расчетливое и хитрое мелькнуло в глазах, когда он увидел нового гостя.
— А, вы, должно быть, настигнутый темнотой виконт Аллентон, — протянул он руку. — Годфри Белтон, к вашим услугам.
— Очень рад, — сказал Нед, крепко пожимая ему руку и удивляясь, почему присутствие этого человека вызвало у него мгновенную ярость. Обычно у него не сразу возникала неприязнь к незнакомцам.
— Надеюсь, вы получите удовольствие от нашего праздника, — сказал Белтон, доставая из кармана и открывая ногтем коробочку. — Позвольте предложить вам понюшку… необычная смесь: думаю, вам понравится.
Нед покачал головой:
— Благодарю вас, но я не пользуюсь этим.
— А я думал, вы, индийцы, увлекаетесь этим… имеется в виду, что это полезно в таком ужасном климате, — заявил Белтон, беря для себя большую понюшку.
— Я не нахожу этот климат ужасным, — любезным тоном заметил Нед. — Он просто не всем подходит.
Годфри Белтон помолчал, выжидая, затем громко расхохотался, однако его смеху не хватало искренности и он повторил свой вопрос, обращенный ко всем, находившимся в комнате: