Так вот, пока на улицах города воплощался план Бронка, сам Флаппи должен был в нужный момент выпроводить из библиотеки Эни. В зависимости от ситуации: или задержать её, или наоборот – поторопить любыми, доступными домовым, способами. Сценарий разыгрывался по первому варианту, но изощряться библиотекарному не пришлось. Эни сама задержалась.
Флаппи был настолько доволен, что потерял бдительность и… проявился. Он смотрел на Эни, Эни смотрела на него. И Бронк не придумал ничего лучшего, как назвать себя. Он слегка приподнял шляпу и произнёс важно:
– Вечер добрый, сударыня. Позвольте представиться. Я – Флаппи Бронк, библиотекарный.
Энья Бланкетт тряхнула головой, прогоняя видение. И тут Флаппи сообразил, что пора ретироваться. Девушка тряхнула головой ещё раз, и библиотекарный быстренько исчез. Растворился. Эни протёрла глаза. Она что же, умудрилась уснуть, сидя за столом?
«Какой-то странный тип пригрезился… Всё, пора домой. Сегодня канун Рождества. Мама Элоиза наверняка уже приготовила праздничный ужин и ждёт свою ненаглядную доченьку». Эни погасила свет и вышла из библиотеки.
На улицах царила красота – здания сияли, облачённые в праздничные иллюминации. В то же время было непривычно тихо. В сочельник все горожане сидели по домам, встречая Рождество со своими близкими. Даже городские бездомные собрались вместе у костра под старым каменным мостом, забыв будничные распри.
И вот на пустынной улице появился человек. Он был молод и не по возрасту грустен. Он шёл, погружённый в раздумья, не замечая даже блеска рождественских огней. Вы конечно поняли, что это Мартин Данн приближался к своей судьбе по имени Эни Бланкетт, запиравшей тяжёлые двери библиотеки.
Но это уже совсем другая история.
Расскажу её вам сразу, как только доведётся мне снова увидеть Флаппи Бронка и расспросить его получше.