Кто бы это мог стучаться в такой час? — тревожно встрепенулась Сара. Должно быть, кому-то мешает плач. Но что же делать? Как она ни старалась, ничего не помогало. Она подошла к двери, распахнула. Извинения замерли у нее на устах.
— Вы?!
— Ш-ш…
Алек шагнул в комнату, споткнулся о порог и ухватился за ее плечо, чтобы удержать равновесие. Пальцы впились в розовую ткань пеньюара, ощутив под ней живое, трепетное тело.
— Это вам не фланелевый халат миссис Несбит, — пробормотал он.
— О нет, это мой халат. Вы думаете, если я была в теннисных туфлях, то у меня вовсе нет приличной одежды. — Она постаралась оторвать от себя мужскую руку, которая все сильнее впивалась ей в плечо. — Вы что-то хотели, Алек?
— Простите, перепутал дверь в темноте… Кажется, я споткнулся.
С кровати снова донесся усталый и измученный плач Рози.
Сара метнулась туда.
— Никак не могу ее успокоить.
Он сунул ей в руки свой стакан.
— Подкрепитесь.
Сара машинально взяла стакан, чтобы не расплескать. Алек шагнул мимо нее к кровати.
— Ну что, Колокольчик, не спится? — проговорил он, наклоняясь над малышкой.
Рози вздрогнула при звуках этого низкого голоса и с минуту изумленно взирала на новое лицо в обрамлении темных волос. Потом вновь заскулила, но уже будто в нерешительности. Склонившись над постелью, Алек провел большим пальцем по белесым бровкам, бормоча слова песенки: «Колокольчики, динь-динь…»
Поставив стакан, Сара фурией ринулась к кровати.
— Вы что, пьяны?
— Ничуть. Не в лучшей форме — это да… Устал, расстроен, сбит с толку… Но не пьян. — Он присел на краешек матраса и взял Рози за пухлую ручку. — Странная перемена в вашем настроении…
— В каком смысле?
— Всего лишь минуту назад вы были рады меня видеть.
— Я… — растерялась Сара.
— Признайтесь, вам хотелось, чтобы это оказался я. Но дух противоречия велит сопротивляться чувству. Признайтесь, что я для вас — воплощенная, но недозволенная мечта.
— Ничего подобного! Я обрадовалась, что это всего-навсего вы и что мы не разбудили никого из стариков. Миссис Несбит и так довольно хлопот с нами. Да и остальным тоже.
— Ну, не такие уж мы тут нежные, Снегурка, — удостоив Сару лишь беглым взглядом, пробормотал Алек, удобнее усаживаясь на кровати.
Он оперся о спинку, взял Рози на руки и, бережно прижав к груди, стал укачивать. Сара отошла и принялась взволнованно мерить шагами комнату.
Этим зрелищем нельзя было не залюбоваться. В кокетливом персиковом халатике, подчеркивавшем нежный цвет ее кожи, со струящимися по плечам волосами цвета хны, золотом отливавшими в приглушенном свете, она была великолепна.
На миг Алеку показалось, что это вновь его старая, добрая комната, а две женщины в ней — его маленькая семья. Он досадливо втянул в себя воздух и нахмурился. И как подобная чушь может приходить в голову? Эта самая Снегурка — так называемая Сара! — может оказаться Бог весть кем! Но ей каким-то образом удалось невозможное — морально обезоружить его, заставить сурового одиночку тосковать по обычной человеческой привязанности. Вырвать бы ее из той странной и сомнительной заварухи, в которую она попала. Все наладить, расставить по своим местам. Спасти ее, укрыть, взять под свою опеку.
Рози опять заерзала у него на руках и захныкала.
— Вот видите! — в отчаянии прошептала Сара. — Ничего не действует: ни уговоры, ни пение, ни укачивание. Я пробовала даже скулить вместе с ней. — Забывшись, она машинально отпила из бокала Алека. — Не засыпает — и все!
— И часто с ней такое?
— Часто? Да… То есть нет! — выпалила Сара и в замешательстве принялась тереть виски. — Право, не знаю…
Алек нахмурился. Не знает собственное дитя?
Он усадил ее в старенькое кресло-качалку, а сам с Рози на руках принялся шагать по комнате взад и вперед. Туда и обратно.
Но время шло, а Рози ревела пуще прежнего. Сара нервно отпивала из бокала Алека и раскачивалась в кресле. Наконец она нетерпеливо встала и резко потянулась. Широкие рукава пеньюара упали с красивых рук, поникнув за плечами, точно крылья ангела. Охватывавший талию пояс развязался, одеяние соскользнуло на пол, открывая роскошную сорочку. Изумительные, но абсолютно непрактичные одежды, такие неуместные в этом стремительном спартанском марш-броске через всю страну! Еще одна нелепость в череде несоответствий, окружавших эту женщину!
Прикрывавшие грудь розовые кружева упруго вздымались при каждом вздохе. И как ни был Алек огорчен и раздражен, остаться равнодушным к этому зрелищу было выше его сил.