— А может, ограничимся поддерживающей терапией? Накачаем его кроветворными средствами? — предложила Тринадцать.
— Я боюсь, у нас нет столько времени, чтобы ждать результата. Жизненные показатели падают. От недостатка крови ослабевают легкие и почки, сердце еле справляется, так он может не дожить до утра, — возразил Форман.
— Что ж, у нас есть очень странный симптом — перемена группы крови. Но что нам это дает? — задумчиво произнес Хаус.
— Надо что-то решать и быстро, — напомнил Форман.
— Я за первую отрицательную, — устало сказал Тауб.
— Я тоже, — поддержал Картнер.
— Вы так говорите, чтобы побыстрее свалить на рождественские каникулы. Пациент вам безразличен, — недовольно сказал Хаус, глядя на этих двоих.
— А вам он безумно дорог? — парировал Картнер.
— Нет, но наша работа — спасать этому придурку жизнь.
— Я писал заявление на этот отпуск еще полгода назад и не собираюсь здесь оставаться ни дня, — твердо сказал Тауб. — Это интересный случай, но…
— Но твой трещащий по швам брак тебе дороже, — констатировал Хаус, вставая со стула.
— Да, — неожиданно легко согласился Тауб. — К тому же я считаю, что переливание первой отрицательной будет меньшим из зол.
— Все понятно, мыслями ты весь на своих Гавайях и думать не желаешь. А ты, Катнер, тоже собираешься нас бросить на праздники?
— Я же говорил, что мой отец…
— Да, да, да. Я бесчувственная свинья и заставляю вас думать накануне отпуска.
— Я считаю, что мы должны попробовать, — сказала Тринадцать, глядя попеременно на Формана и Хауса.
— Ага, а ты тоже собираешься уезжать или ждешь, что Форман подарит тебе на Рождество кольцо с бриллиантом за то, что ты поддержала его идею?
— Это была ваша идея, Хаус, — флегматично поправил Форман.
— А, точно! И зачем вы мне сдались, если я один выдаю идеи и сам же их опровергаю? Ну, значит, оставляем парня без дифдиагноза и просто льем ему чужую кровь?
— Да, — почти хором ответили другие врачи, собирая бумаги со стола и намереваясь идти.
— Ну, как говорил император Нерон, я умываю руки.
— Это был Понтий Пилат, — возразила Тринадцать, вставая со стула.
— Тем более. Кровь Христа на ваших руках! — демонстративно вскричал Хаус.
— Вот уж на Христа этот мизантроп точно не похож, — сказал Картнер.
— Как знать, может, я и не так уж далек от истины, — задумчиво произнес Хаус, уходя в свои мысли.
========== Часть 4 ==========
Северус пришел в себя, когда за окном была глубокая ночь. Он ощущал, как к нему возвращаются силы. Одновременно его посетило странное чувство, будто он утратил нечто важное, без чего ему не имеет смысла существовать дальше. К этому неприятному чувству добавлялось желание узнать, чем все-таки закончилась битва за Хогвартс, стоило ли ради нее так рисковать жизнью и жертвовать своей гордостью, раскрывая перед Поттером всю подноготную своей личной жизни. Но как все это узнать, лежа в маггловской больнице?
Снейп открыл глаза и огляделся. К его телу тянулись какие-то странные трубочки, а рядом стоящий маггловский прибор показывал ничего не говорящие Снейпу данные. То, что он попал к магглам, было не так уж плохо. Гораздо хуже, если бы он попал к волшебникам. Причем неважно, из какого лагеря. Снейпа даже больше пугала перспектива оказаться в больнице святого Мунго в окружении членов Ордена Феникса. Его там, конечно, быстро поставили бы на ноги, и его жизни ничего бы не угрожало. В отличие от настоящего момента, когда эти магглы в белых халатах ставят над ним свои странные опыты и суют в него всякие трубки. Но лучше уж эти трубки, чем аврорское расследование, дача показаний, очные ставки и последующий всеобщий позор стать национальным героем Великобритании. Это в случае, если Гарри Поттер победил. Если же он проиграл, Снейпа ждет ничуть не меньший позор и смерть под пытками в придачу. Нет уж, дудки! Он свое отвоевал. И возвращаться в магическую Британию у Снейпа не было никакого резона. То, что он каким-то чудом оказался за ее пределами, не вызывало сомнений. Странный акцент магглов-врачей подсказывал ему, что он в Новом Свете. Тамошние волшебники, которых он иногда встречал в Косом переулке и на съездах зельеваров, всегда казались Снейпу нахалами и неучами. Впрочем, сходное впечатление на него производило большинство людей, не только иностранцы.
Снейп попытался восстановить в памяти историю своего появления здесь. Он смутно помнил, что после полета через каминную сеть приземлился в незнакомой комнате и тут же потерял сознание. И вроде там с ним кто-то пытался разговаривать, смутно знакомый голос… Снейп напряг память и понял, что это был один из тех маггловских врачей, которые устроили дискуссию в его палате сегодня утром. Язвительный такой тип. Но как он попал в камин этого маггла? Разве тот был подключен к каминной сети? Вероятно, камин в Визжащей хижине был все-таки неисправен. Однако и это не объясняет всего. От таких мыслей у Снейпа заболела голова. Она болела и раньше, но от напряжения стала просто раскалываться. Он решил оставить эту загадку в покое на время и сосредоточиться на том, что ему делать дальше. То, что его до сих пор не нашли волшебники, вселяло некий оптимизм. Впрочем, чем дольше он находится здесь беспомощный, без волшебной палочки и необходимых ему зелий, тем больше нарастала опасность.
«Надо выбираться отсюда, и как можно скорее, — подумал Снейп, — пока эти маггловские шарлатаны не сотворили со мной что-нибудь непоправимое и противоестественное».
Снейп осмотрел комнату, он был в ней совершенно один. Свет притушен, жалюзи на окнах открыты. На улице шел снег. «Вероятно, я на Аляске. Вот ведь занесло. Больше никаких каминов», — с тоской подумал он. Снейп оторвал от себя трубки и иглы, которые в него воткнули магглы. Он был почти уверен, что смысл этих предметов был в том, чтобы сделать его еще беспомощнее. С трудом встав с кровати, Снейп прошел к двери. Ноги его плохо слушались и были как ватные. Но, по крайней мере, он не падал в обморок, а значит, эти шарлатаны в белых халатах хоть на что-то годились.
Сквозь жалюзи на стеклянной стене палаты Снейп увидел коридор маггловской больницы. Там было немного народу, в основном люди в белых и зеленых халатах. Посередине вестибюля стояла рождественская ель с висевшими на ней разноцветными шарами и электрическими фонариками, какие обычно используют магглы из-за отсутствия нормальных магических украшений. Те же фонарики и прочая рождественская мишура украшали стены вестибюля и коридора, насколько Снейп мог его видеть. «Что за бред? Американцы празднуют Рождество в мае? Я где-то читал, что эта страна погрязла в политкорректности, но не настолько же, чтобы отмечать Рождество вместо Пасхи! Или… — он метнул взгляд на окно, за которым продолжал падать снег, — не мог же я проваляться тут девять месяцев без сознания! Здесь что-то явно не так».
Снейп вновь ощутил острую необходимость исчезнуть отсюда и обдумать все, что с ним произошло, в безопасном месте. Он отвернулся от прозрачной стены и осмотрел палату в поисках своих вещей. Но никаких признаков их присутствия не обнаружил. И это было скверно. «Что эти глупые магглы сделали с моей волшебной палочкой? Как я теперь попаду домой? Ведь все двери там закрыты волшебными паролями». Снейп чувствовал, что в его душе просыпается ярость. И в это мгновение он услышал шаги у двери в палату. Медлить было нельзя! Снейп сосредоточился на том, где хочет сейчас очутиться, и аппарировал. Вернее, попытался это сделать. Максимум, что ему удалось — переместиться в другой конец комнаты. И это стоило столько сил, что пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть.
В палату вошла медсестра.
— Сэр, вам надо вернуться в кровать.
— Мне лучше знать, что надо делать.
— Сэр, зачем вы встали, вы захотели в туалет? Я дам вам утку.
— Какая утка? Вы говорите про сову? Я не собираюсь никому писать о своем желании отлить.
— Какая сова? — растерянно спросила медсестра.
— Неважно, — ответил Снейп, понимая, что сказал лишнего. Он закрыл глаза и попытался аппарировать еще раз.