— Сиречь, Мейерша приказала быть, под страхом жесточайшего возмездия и на будущее строгого обуздания! — проворчал Серж.
— Развяжись ты с нею. Ну, ее, к дьяволу! — проговорил Жорж.
— Это не так легко, как кажется! — пояснил барон, видимо, не обидевшись косвенно высказанным недоверием по поводу виста у испанского посланника.
— Мерзейшее положение! — сказал, помолчав с минуту, Костыльков.
— Нет, я не могу! Понимаешь ты, не могу!.. Я обязан, хоть черту душу заложить, но я обязан!.. От этого вечера многое зависит... Все!
Мотыльков вдохновился, вскочил и даже раза два прошелся по диагонали комнаты, задевая за столы и стулья.
— Но теперь, друг мой, — спокойно заметил барон, — черти умнее стали и такой дряни, как человеческие души, под залог не берут...
— Жаль, очень жаль!
— Да что же, каналья посыльный не приходит? Эй!
Разбитый дребезжащий звонок неприятно подействовал на расстроенные нервы. Подошел кельнер.
— Посыльный вернулся давно уже, — доложил он. — Кого дома не застал, кто сказали только: «Хорошо, ступай!..» Рубль восемь гривен получил от швейцара, за шесть концов. Говорил, что еще за прежнее за вами осталось!
— Финиш! — безнадежно опустил голову Серж Костыльков... вынул из кармана зеленый флакон и усиленно потянул носом.
Минуты на три воцарилось полное молчание.
Жорж стремительно приподнялся, уронил при этом свой стул и, шатаясь, пошел к буфету, где сидела миловидная дочь хозяйки ресторана и, конечно, дремала, делая вид, будто читает какую-то книжку; товарищи тупо посмотрели ему вслед.
А Жорж облокотился обеими руками о решетку буфета и что-то говорил девице. Та серьезно пожала плечами и покачала головой...
— И это вы?.. Вы, которую я люблю всем сердцем, которой я мечтаю посвятить всю свою жизнь... — донеслось с той стороны.
— Ну, врите больше!
— Честное слово... скажите только: «Да!» и я у ваших ног. А пока — ну, ей же богу только до завтра... и всего безделицу — рублей пятьдесят... завтра мы обедаем у вас, и я возвращу — с букетом и тремя фунтами конфет. Честное слово порядочного человека. Ну, хлопочите, мой ангел!
— Сказала нет, и к маменьке не пойду просить, и сама не могу!
— О, Маргарита! Что ты со мною делаешь!
— Пустите!.. Ну, право... чуть всю посуду не повалили! Экий вы!
— Ну, Бог с вами! На вашей душе будет моя смерть...
— Маргарита! Давайте ему, пожалуйста, одну порцию пистолета! — хрипло рассмеялся барон.
— Ну, так черт с вами!.. Потом будете раскаиваться, но поздно. Серж, поддержи своего друга, если сам не нуждаешься в поддержке...
— Не перейдете ли, господа, в боковой кабинет? — предложил старший кельнер. — Сейчас публика к обеду собираться станет — вам много удобнее будет!
— Идея! — поддержал предложение барон.
— Обедать?.. Как обедать?.. Господа, где мы сегодня обедаем? По программе...
— Однако, — заговорил Серж, — я все-таки не теряю надежды... Со мной бывало и даже очень часто... Полное отчаяние, полная безвыходность и вдруг... «Карл и Фриц», ведите меня в отдельный кабинет!
С трудом убрали приятелей из общей залы и водворили в не особенно уютной комнате, с круглым столом посредине и подозрительной мягкой мебелью по стенам. В «кабинете» было сыро, пахло кошками и еще чем-то неопределенным. Барон приказал затопить камин и подать сюда коньяк и кофе. А время все шло и шло.
— Однако, — говорил барон, спустя уже довольно времени молчаливого проглатывания крохотных рюмочек, — как жаль, что люди с верой в Бога утратили и способы продавания своей души черту. Очень жаль! Я бы, например, охотно вступил бы в такое соглашение с самим господином Вельзевулом.
— Говорят, надо надрезать легонько, ну, хотя палец, обмакнуть в кровь перо...
— Воронье! — добавил Серж.
— Разве так? Ну, все равно! И написать...
— Что написать?
— Как что? Конечно: от сего вышеписанного числа, сроком такого-то, повинен я уплатить сумму... Ну, там по уговору...
— Да не сумму, а душу! — поправил рассказчика барон.
— Д-а-а-а! Конечно, душу! Ну, да все равно... Да, хорошее было доброе, старое время...
— Да и черти тогда глупее были, — добавил барон Допель-Плюнель. — Можно было и их немножко надувать... Они были тогда очень наивны... Возьмем, например, господин Фауст, от господина Гете... Он умел и капитал приобрести, и невинность соблюсти... Молодец!..
— Сатана! Сам сатана! Приходи и получай! — завопил не своим голосом Жорж, слюняво рассмеялся и энергичным жестом опрокинул со стола бутылку.
— Человек, порцию дьявола! — подхватил Серж...