Дверь тихо отворилась, в комнату вошел сгорбленный, весь в черном, человечек. Не снимая с головы довольно поношенного цилиндра, он вытащил из бокового кармана драпового пальто грязный фуляровый платок и, высморкавшись, стал протирать свои запотевшие очки.
— Как вы думаете, кого я узнал, господа, в этом госте?
— Ну, конечно, черта! — воскликнул барон.
— Сыщика! — глубокомысленно решил Серж Костыльков.
— Я тоже думаю... — поддержал товарища Жорж Мотыльков.
— Ростовщика Мишеля! Этого старого мерзавца, жестокосердного негодяя, моего заклятого врага! Вот кто посетил меня в минуту несчастия и скорби!
Я был положительно ошеломлен такой неожиданностью, слова вопроса застыли на моем языке. Я ждал и чувствовал, как мучительный спазм начинает сжимать мое горло, холодный пот выступает на лбу, предчувствие чего-то очень скверного овладевает моей душой. Я смотрел на ночного гостя и ждал.
А тот покойно, не спеша, снял пальто и повесил его через спинку стула, поставил мокрый цилиндр на пол, еще раз высморкался и, осмотрев предварительно сиденье стула, осторожно присел на его кончик.
— Вы меня звали, господин ваше сиятельство, и я пришел! — проговорил он.
— Я вас не звал... Разве вы, господин Мишель, стали чертом?
— Это все равно... Вы меня звали, и я пришел... Вам очень нужны деньги? Очень? Ну, конечно, и вы их будете получать... И много получать... Сколько вам нужно? Да! Вы ведь сами не знаете, сколько именно... Только побольше... Вот вам это «много», получайте!
Мишель вытащил из-за пазухи толстый бумажник... вот этот самый... раскрыл его перед моими глазами, вот также, как он теперь валяется раскрытый, и осторожно положил его на стол!
— Вексельные бумаги с вами? — сдерживая охватившее меня понятное волнение, спросил я, стараясь придать моему растерянному лицу деловое серьезное выражение... И потом, — продолжал я, — я должен, господин Мишель, знать ваши предварительные условия...
Вся моя сырая, убогая комната наполнилась хриплым старческим хихиканьем, глаза у жида заискрились, плечи даже затряслись от смеха... Он хлопнул меня по колену своей костлявой рукой и проговорил:
— А вы все по-прежнему, такой же веселый шутник... Это я люблю.
— Однако!.. — настаивал я на своем вопросе.
— Никакого обеспечения, никакого векселя не надо... Вы мне только оказывайте маленькую услугу... и потом берите все, что тут есть... А тут много — очень много!.. Тут столько...
— Да я с удовольствием!.. В чем дело?
— А вот сейчас!
Мишель достал из кармана продолговатый футляр и просил меня, пока не открывая, подержать в руках. Затем он сорвал свой грязный, беспорядочно намотанный галстук, заворотил воротник рубахи и обнажил свою толстую вытянутую шею, отвратительную шею, в выпуклыми хрящевыми кольцами горла, точно у лежалого гусиного потроха...
— Теперь извольте открывать ящик. Ну!..
Я открыл и вздрогнул. В ящике лежала превосходно отточенная, блестящая английская бритва.
— Ну! — повторил старый ростовщик. — Я жду... что же это вы, господин ваше сиятельство?.. Разве здесь мало, и вы не согласны?.. Ну!..
Я потерял всякую способность не только владеть собой, но даже что-нибудь соображать, а этот страшный человек, дьявол, призрак... этот ненасытный вампир продолжал:
— У вас в руке очень хорошая штука, а вот очень поганое, больное совсем, все равно, скоро издыхающее горло. Ну... чик и готово!.. Разве это для вас трудно?.. Может, вы полиции боитесь?.. Никто не видал, как я сюда вошел... Ну, смелее, господин ваше сиятельство... и все это, все, что тут лежит, все ваше. Берите, запирайте свою комнату на ключ, ключ к себе в карман и утекайте... все спят, и никто вас не увидит... Ну!.. Я буду считать — раз, два, три!.. Когда мне придется сказать четыре, я возьму деньги в карман и уйду сам, а штуку вам оставлю, может быть, на ваше собственное горло рука ваша будет решительнее. Ну, и начинаю считать: раз, два...
Но «три» он уже не успел сосчитать. Что-то горячее, липкое обдало мои руки, на грудь полились красные потоки... Моя правая рука едва держала рукоятку бритвы, а левая, словно сама собой, не управляемая мной сознательно, тянулась за толстым бумажником... В глазах заходили зеленые круги, вся комната завертелась с бешеной быстротой, я потерял сознание.