— Так как я тебя, — заговорил он, — действительно считаю своим другом то, надеюсь, что ты мне скажешь всю правду... Я уехал из Англии нищим, в кармане моем звякал только легкий остаток от денег на экипировку. Почти два года тяжелой, боевой жизни в Африке сделали меня богатым человеком. Мы порядочно там поживились у этих голландских свиней... Ого-го!.. Все наше! И теперь у меня насчет Кэт серьезные планы... Ты понимаешь, что дело идет о моей чести, о чести британского королевского солдата... это чего-нибудь да стоит. Скажи правду: хорошо вела себя Кэт в мое отсутствие?
— Как монахиня! Удивительно даже... Невероятно! А ведь были соблазны, да какие!.. Помнишь, например, помощника аптекаря, с угла площади?
— Помню. Ухаживал?
— Еще как... и ни-ни...
— Ноги переломаю!
— Ну, брат, таких ведь много было, всем не переломаешь... Да ведь они и правы. Тебя нет, где ты там шляешься — ничего неизвестно. Африка ваша велика, побольше нашего Фальмута, сам ты ей не муж, а так только, вроде жениха, или так, около того... Кэт красавица из красавиц, первый номер всего квартала, десять шиллингов в день одной стиркой зарабатывает... Конечно, все они правы. Но дело в том, что Кэт, сама Кэт их осаживала; она ждала все своего милого друга Боби — и вот, наконец, дождалась!
— Дождалась! — улыбнулся плотоядно Боби.
— В девять часов у них кончаются работы в прачечной, ну, полчаса надо ей принарядиться, ну, понимаешь там, на разные прикрасы... поприпалить завиточки на лбу и все прочее — полчаса довольно, пятнадцать минут трамвай — это не близко... К десяти она будет здесь как раз. Теперь...
— Без десяти десять! — услужливо подскочил вопросительный знак в зеленом фартуке.
Мальчик уже давно прислушивался; он многое уже сообразил и кое-что сообщил кое-кому: приехал издалека, конечно, из Африки, с театра войны, вероятно, станет рассказывать очень много интересного, особенно когда подвыпьет, а это будет наверное, судя по красному носу героя... Рука у него на перевязи, бывал, значит, в боевых переделках, да и номер на воротнике известного полка...
Глаза у боя разгорались, и он умышленно спросил, что нужно, у статского собеседника...
— Конечно, из Африки! — сильно возвысил голос Тоби. — Это наш известный герой... Разве вы не слыхали, не читали? Это сам Боб Гукер!
Мальчик, конечно, ничего и не слыхал, и не читал про Боба Гукера. Потому что о нем ничего нигде и не писали, но это все равно — он должен был знать такое громкое, известное имя и, почтительно поклонившись герою, проговорил:
— Так это вы сами...
— Ну, пустяки, мой милый, — поскромничал Боби, — ты, конечно, узнал меня по портрету в газете, знаешь — такая газета с картинками... Ну, да это пустяки. А ты подай-ка нам, или лучше скажи самому хозяину, чтобы отпустил нам усиленный рацион, да не простого, солдатского, а штаб-офицерского ранга, и приготовил бы на ужин горячий паштет с ветчиной и ростбифом, сала чтобы побольше и изюму, потом жареную утку, рыбу еще под каким-нибудь забористым соусом... и все это на трех. И чтобы было что-нибудь сладкое для дамы — сейчас придет... Мармеладу что ли, шоколаду или компоту — а то, знаешь, я забыл, как у вас называется, такое желтое, его несут, оно горит синим огнем и пахнет преотлично ромом... Да еще... что ты дергаешь меня за рукав, дружище? Что ты боишься? Думаешь, дорого будет стоить, денег не хватить?.. Ха-ха... Смотри!
— Да я вовсе ничего тебя не дергаю, — успокоил его Тоби. — Это тебе так показалось. А деньги убери, спрячь, не надо этого!
И он помог ему собрать золотые монеты, которые его приятель успел уже высыпать на стол.
— Да, денег у меня много! У меня еще что-то есть, но это для моей Кэт — это для нее... Эх! Ну, разве могут бравые королевские солдаты вернуться из Африки нищими? Никогда!..
И Боби, встав во весь свой богатырский рост, высоко поднял над головой кружку и заорал:
— Да здравствует наша королева!
Тут его друг, Тоби, заметил, что герой, вероятно, еще дорогой заложил изрядный фундамент, а тут, в трактирном тепле и винных испарениях, его стало, что называется, разбирать.
Патриотический возглас не остался без ответа. Кое-где подхватили: «Гип-гип!» Две краснощекие дамы в ярких шляпках — в верхней, чистой половине ресторана таких было довольно много — взвизгнули «ура!» и пересели поближе, а один джентльмен, очень прилично одетый, даже с цилиндром в руках, весьма развязно подошел к столу и отрекомендовался, назвав имя такое замысловатое и сложное, что его повторить было невозможно.
— Очень приятно! — дружески хлопнул в руку нового знакомого Боби.