— Знаешь, эту мелкую дичь нельзя стрелять пулей, ее надо убивать мелкой дробью. Бац! И разом все посыпятся мертвые! Вот ты увидишь!
Нина заплакала.
Маленький охотник посмотрел на сестру с сожалением и даже легким презрением и пожал плечами.
Гости стали съезжаться к обеду. На этот раз гостей было особенно много, и весь двор был уставлен санями и крытыми возками. Много набралось разряженных детей — их всех усадили за стол, накрытый особо. Было очень весело за обедом, и подавали много-много сладкого.
— После обеда, — говорил Костя своим соседям, — большим всем будут подавать кофе и разные красивые графины, нам не дадут, и пить этот кофе будут «там». Мы тоже все пойдем «туда» попарно и под музыку!
Хотя все это устраивалось под большим секретом от детей, но Костя знал; он даже ухитрился два раза, незаметно ни для кого, заглянуть на само место действия и видел, что на блюдо у правого медведя вместо карточек уже навалена была груда конфет, мармелада и пряничков, кроме того, он слышал, еще рано, когда было на дворе совсем темно, как шуршали ветви большой елки, которую протаскивали через парадные двери.
Действительно, как только встали из-за стола, одна из приезжих «тетей», обедавшая на самом дальнем конце большого стола, села к роялю и заиграла марш; на звуки этого рояля откликнулся другой рояль, далеко внизу; все встали и детей начали выстраивать попарно. Тронулись и стали спускаться по лестнице, устланной мягким красным ковром.
Раздались веселые детские крики, многие захлопали в ладошки. Нина даже глазки зажмурила от яркого ослепительного света. Страшная, всегда полумрачная охотничья комната преобразилась в какой-то сказочный, волшебный храм, сверкающий всеми огнями. Все лишнее, все эти рогатки, табуретки и диванчики были куда-то вынесены, и зала стала гораздо просторнее. Посредине возвышалась кудрявая, ароматная ель; ветви ее вершины спутались с рогатыми ветвями большой люстры, и на всех кончиках искрились разноцветные огоньки. Вся ель была убрана белой ватой, ну, точно настоящий снег, и опутана тончайшими серебряными нитями, обсыпана мелкими блестками, по ветвям, то выглядывая из глубины, то совсем выбравшись на вид, были размещены чучелки белочек, желтеньких и сереньких, сидел большой, черный тетерев косач с красными бровками. Вокруг этого великолепного дерева, весь пол был устлан белой ватой, тоже обсыпанной блестками, и под корнями видны были группы зайчиков и даже две лисицы, до половины вылезшие из своих норок. Большие черные медведи были выдвинуты на середину, подставки их, прикрытые серебристой ватой, совсем не были видны, точно они действительно стояли на снегу, и на подносах у медведей — Костя сказал правду — лежали всякие угощения, самые такие любимые... Ах! Чего-чего только не предлагали детям страшные лесные чудовища!
Камин не топили, однако, в нем было очень светло. Громадное жерло этого камина превращено было в роскошную гостиную, всю уставленную великолепной мебелью. На крохотных стульях, диванах и креслах — все красивые куколки и к каждой кукле был приколот бантик с билетиком, а на билетиках номера. Кроме того, стояли столы, освещенные канделябрами, а на столах разложены подарки для взрослых и для мальчиков. Костя давно уже наметил местечко, где лежали ружье, патронташ и медный охотничий рог. Он вполне был уверен, что это все именно для него и, набив предварительно карманы мятными пряниками, держался все время поблизости соблазнительных предметов. А Нина, сначала ослепленная ярким светом, оглушенная громкими, радостными голосами ребятишек, побеждавшими даже звуки рояля, пришла в себя, оправилась и начала пристально всматриваться во все окружающее.
Прежде всего ей бросилась в глаза семья белых куропаток с черными глазками. Папа с хохолком взобрался на веточку и распустил хвостик, а мама растопырила крылышки и подобрала под себя прелестных желтеньких детенышей... Нина присела на корточки, протянула ручку, чтобы погладить маму по головке. Птица не сопротивлялась, а детеныши даже не испугались нисколько. Нина взяла одного на руки, то есть, попыталась взять, но крепкая проволока не пускала.