– Парня в машине зачем в лесу бросили?
– Папашка уж больно несговорчив оказался. Ну, и я к тому же вам наврал, что Арсюшка у поста охраны крутился. Надо было вас хоть ненадолго пустить по ложному следу, пока Ковалев не раскошелится. А потом мы бы в Испанию улетели, и все, ищи-свищи. Я тачку велел подальше отогнать, а этим идиотам было лень.
Снова всхлип с пола. Я на мгновение даже посочувствовал этой семейке. Все могло получиться: время для преступления было выбрано идеально, в праздничной суматохе исчезновение Ковалевых сразу бы никто не заметил, а подозревать в похищении охранника и его детей никто не стал. Я вот после рассказа Залуцкого сделал ставку на его сына и жену.
– То есть отпускать Ковалевых живыми вы не планировали? – уточнила Агата. Залуцкий поглядел на нее с хитрым прищуром и вдруг снова заблажил по-стариковски, неизвестно на что рассчитывая.
– Начальница, я ж тебе как родной, все как на духу, чистосердечно. Неужто мне никакого послабления не будет за это в святой день?
– Будет, почему же, – безжалостно ответила Агата. – Я в протоколе не стану отображать сожранные вами продукты – гуся заберу, а от прочего, считай, ничего не осталось, – ограничусь угнанной машиной. Вот вам мой рождественский подарок.
– Волки позорные, – прошипел Залуцкий.
– На себя посмотри, – парировала она.
Когда Залуцких увезли, я поглядел на часы. До полуночи оставался какой-то час, а это значило, что праздник гарантированно накрылся. Рокки забрался в машину и через минуту уснул. Агата бережно положила гуся в багажник, уселась рядом со мной и вдруг сказала:
– Фомин, гусь печется где-то два с половиной часа, дом не топлен, овощей и фруктов нет. Да и мне после сегодняшнего вовсе не улыбается стоять у плиты.
– Это я давно понял, – ответил я. – Ты к чему ведешь?
– Ну, Рождество ведь не последний праздник в этом году. Как насчет праздничного гуся на старый Новый год? Я же обещала.