— Он пожелал мне счастливых праздников.
Отец улыбнулся и привлек ее к себе, поцеловав в макушку.
— Ты притягиваешь самых странных личностей.
— А разве это так плохо? — спросила она, многозначительно взглянув на братьев.
Отец рассмеялся, но она не почувствовала облегчения от его смеха.
— Папа, можно тебя кое о чем спросить?
Он с прищуром посмотрел на нее.
— Не уверен, что мне нравятся нотки в твоем голосе, но можешь попробовать.
Прежде чем задать вопрос, она посмотрела на мать, игравшую с медвежатами.
— Если бы ты не был предназначен маме судьбой, ты бы все равно остался с ней?
Он помрачнел.
— А почему ты спрашиваешь?
— Просто любопытно.
Выражение его лица стало еще более жестким, и она поняла, что ее ответ ему не понравился.
— Не лги мне, Эйми. Я чую ложь в твоем запахе. Ты ведь думаешь об этом волке, верно?
Она отвела взгляд, не в силах дать ответ. Хотя он и так его знал.
Отцовские глаза метали молнии.
— Он не нашего вида.
Вот только для нее это ничего не меняло.
— Я знаю, папа. Сама себе повторяю это каждый день.
— Если ты бросишь нас ради него, я не знаю, как Николетт это переживет. Твоя мама может быть жесткой, но она любит тебя и желает всем нам самого лучшего.
— Знаю.
Он наклонился и прошептал ей в ухо:
— Но это твоя жизнь, ma petite coeur [1]. Я всегда буду рядом.
Эйми закрыла глаза, ощутив, как от этих слов у нее становится легче на душе.
— Спасибо, папа. Я тебя люблю.
— Я тебя тоже. Теперь улыбнись и присоединяйся к празднованию. — Он направился к ее брату Серру, а Эйми неожиданно и по непонятной причине почувствовала себя лишней. Это был ее дом, ее народ, ее семья, и все же…
Она никогда ничего подобного не испытывала, и это причиняло ей боль.
— Сестренка, ты в порядке?
Она кивнула своему брату Кайлу, который остановился рядом с ней.
— У меня начинает болеть голова.
— Хочешь, я принесу тебе чего-нибудь?
Глядя на его юношеское лицо, она улыбнулась. Он был самым любимым из ее братьев.
— Все хорошо, малыш. Думаю, я пойду и прилягу на несколько минут. Скажи маме, что я скоро вернусь.
— Лады.
Она сжала его руку и направилась из бара в прилегающий к нему дом, где они жили. Сегодня в нем было непривычно тихо, так как все были в баре. Это было единственное время, когда дом по-настоящему затихал.
Эйми поднялась в свою комнату. Распахнув дверь, она застыла, почувствовав знакомый запах.
Фэнг.
С колотящимся сердцем она захлопнула за собой дверь и огляделась. Его не было. Ей захотелось плакать… пока она не поняла, что у комода с зеркалом запах был все еще сильным.
Эйми заглянула под стопку бумаг и нашла маленькую коробочку. Поднеся ее к носу, она вдохнула неповторимый запах Фэнга. Она так по нему скучала. Со слезящимися глазами Эйми развернула подарок и обнаружила в коробочке маленький медальон. На передней его части была лапа медведя, обхватывающая бриллиант, на задней — лапа волка. Но от того, что она увидела внутри, у нее потекли слезы.
Это был кусочек его меха. Эйми всхлипнула. Животные не разбрасываются такими вещами. По этому кусочку враг мог проследить его даже сквозь время.
Однако он достаточно ей доверял, чтобы подарить частичку себя. Ничто не трогало ее больше.
Она дрожащей рукой закрыла медальон и повесила на шею. Длинная цепочка опустилась ей между грудей, и она заправила его в бюстгальтер, чтобы хранить как можно ближе к сердцу и вдали от глаз посторонних.
Когда Эйми вновь взяла в руки коробочку, она поняла, что на дне лежит записка. Развернув ее, она улыбнулась типичному для Фэнга замечанию.
«Скучаю».
Никакого тебе «Я тебя люблю», ничего слезливого или романтического. Просто краткая, четкая правда.
— Я тоже по тебе скучаю, — выдохнула она, пытаясь сдержать поток слез. Подняв глаза, она увидела отпечаток ладони на зеркале.
Ладони Фэнга.
Эйми подняла руку и прижала ее к отпечатку.
— Когда-нибудь, Фэнг. Когда-нибудь…
Фэнг, наблюдавший за Эйми через окно, моргнул. В облике волка он смог стать неразличимым на фоне темнеющего неба. Он так хотел прикоснуться к ней, но знал, что этого делать не стоит. Само его присутствие рядом ставило ее под удар.
«Когда-нибудь, Эйми…»
С разрывающимся от боли сердцем, он попятился назад и потрусил вдоль линии горизонта, пока между ними не оказалось достаточное расстояние, чтобы он мог принять человеческий облик, усилием мысли материализовать на себе одежду, в которой был до этого, и спуститься вниз. Он направился к тому месту, где оставил свой мотоцикл «Сузуки GSX-R», надел шлем, завел мотор и поехал домой ночевать.