— Черт, — задыхаясь, произношу я.
Он останавливается.
— Я сказал, не разговаривать. Если ты не замолчишь, я сейчас же остановлюсь.
Я знаю, он серьезен, но тишина никогда не была моей сильной стороной. Сильно сжимаю губы вместе, пока не чувствую, как его рот возвращается к моему соску, снова облизывая и посасывая, пока между ног все не набухает так отчаянно, что не могу ничего с этим поделать.
Это пытка. Прекрасная, сладкая пытка.
С маской на глазах, нервами, борющимися против тишины, против естественного желания моего тела двигаться, прикасаться к нему, корчиться и умолять, мой мир горит и пылает, и я просто буду прахом в конце.
Его голова опускается ниже, облизывая центр моего живота, пока он не останавливается между моих ног. Я знаю, он наслаждается пыткой, бормоча что-то мне в кожу, когда оставляет дорожку из поцелуев вниз по моему животу, и затем, когда скользит длинным, влажным языком вниз к моим складочкам. Кожа там настолько чувствительна, что я чуть не вскрикиваю, когда он нежно кружит по ней, поддразнивая меня, приближаясь к моему клитору, а затем отступая.
— Пожалуйста, — стону я, не в силах сдержаться. Внезапно он шлепает меня по бедру. И сильно.
— Это твоё последнее предупреждение, — говорит он. Боже, его акцент и властный голос, он невероятно горяч, когда раздаёт приказы. Он был бы довольно отличным Домом, потому что хорош в боли и пытках. Только это не то, что он делает для меня, а то, что не делает. Он заставляет меня хотеть его так сильно, что я едва могу дышать.
Наконец его язык скользит вдоль моего клитора, и, пытаясь успокоиться, я резко всасываю воздух. Я в секунде от того, чтобы кончить, и он это знает. Он лихо обрабатывает меня, его язык щелкает быстро и так сильно, пока я набухаю под ним, что давление во мне все нарастает и нарастает.
Затем он отстраняется, и я хватаю ртом воздух.
Чертов дразнилкин.
— Тише, тише, — хрипло говорит он. — Ты очень хорошо справляешься. И я готов наградить тебя.
Он располагается на мне, и я чувствую, как помещает кончик своего твердого члена у моего входа. С медленной легкостью он толкается в меня, и я расширяюсь вокруг него, мое тело нуждается в нем и жаждет его. Через несколько секунд он входит до конца, он часть меня, и я не думаю, что когда-либо чувствовала себя настолько прекрасно растянутой.
— Ты ощущаешься так охрененно хорошо, — стонет он, выходя и толкаясь снова, его твёрдая длина проходится по всем правильным точкам. — Так хорошо. Так прекрасно. Знаешь, ты сводишь меня с ума. Все время. Каждую гребаную минуту.
Я задыхаюсь, когда он толкается сильнее, а затем замирает, и мне кажется, что он может оставить меня в качестве наказания, но он скользит внутрь. Лаклан начинает вколачиваться быстрее, глубже, и мне требуется вся сила воли, чтобы не потянуться к его твердой заднице и не удерживать его внутри.
Я чувствую, как пот капает с его тела на мое, и удивлена, как я еще не воспламенилась. Он скользит рукой вниз, сжимая кулак на основании члена, пока двигается во мне, и прерывистым, низким голосом говорит, насколько я совершенна, как сильно он любит меня, насколько сильно обожает трахать меня, какая я тугая, сладкая и мокрая. Мое сознание наполнено его грязными словечками, сердце наполнено его любовью, и мое влагалище наполнено каждым дюймом его толстого, твёрдого, как камень, члена.
Затем его пальцы скользят по моему клитору в едином ритме с его беспощадными толчками.
Один.
Два.
Огонь внутри меня потрескивает.
Щелчок.
Конец.
Я кончаю, громко постанывая, выкрикивая его имя, когда звезды появляются под маской, и мое тело взрывается горячим потоком нервов. Я извиваюсь, уплывая в чистое блаженство. Прочь, прочь, прочь.
Черт.
Этот мужчина.
— Еще не все, лапочка, — говорит он, выходя из меня, пока я все еще пульсирую вокруг него.
Он медленно двигается вперед по мне, все еще расставив ноги, пока прокладывает путь выше, и я чувствую, как его шарики трутся о мой живот, пока не останавливаются чуть ниже груди.
О, да. Вот оно.
— У меня есть разрешение помочь тебе? — спрашиваю я, прочищая горло.
— Есть, — говорит он, позиционируя свой член, горячий и влажный, между моими грудями, а затем сжимает их, подталкивая к середине. У меня не самая большая грудь для такого рода вещей, но, когда я кладу руки на его и действительно сжимаю их, это работает.
Он скользит членом вперед-назад между ними по смазке, и я наслаждаюсь первобытным звуком его ворчания и стонов над собой, когда он работает все усерднее. Несколько раз он выскальзывает, но я отпихиваю его руки, чтобы он мог схватить изголовье. У меня лучше получается сжать грудь, и действительно заставить его почувствовать это.