На грохот выбежала пухленькая и юркая тетушка Адель. На самом деле, родственницей она никому не приходилась – женщина служила гувернанткой еще с тех пор, как Стефани достигла десяти лет. Но, осиротев, дети стали называть, а потом и считать Адель тетушкой, приняв почти как члена семьи. Бездетная женщина с радостью осталась в доме и самоотверженно помогала, заменив ушедшую кухарку и продолжая работать гувернанткой для младших девочек.
Увидев, что творится, тетушка Адель всплеснула руками. Стефани тяжело дышала, вытирая пот со лба, Теодор мычал что-то невнятное, потирая спину. Вокруг незнакомца растекалась лужа от подтаявшего снега.
У тетушки Адель было много общего с сэром Августином – в критических ситуациях они оба действовали решительно. Поэтому, не тратя время на причитания и расспросы, женщина помогла Стефани перетащить мужчину в комнаты, попутно отправив Теодора за ведром горячей воды. Даже странной черной трубке, которую девушка захватила с собой из леса, тетушка Адель не удивилась, приняв за корявое подобие кочерги.
Как только незнакомца расположили на кровати в бывшей спальне родителей Стефани, прибежали тройняшки. Эжени, Маргарет и Пруденс являлись миниатюрными копиями старшей сестры, но, что более умиляло взрослых, как три капли воды походили друг на друга. Иногда их просто не удавалось различить, поэтому по уговору Эжени всегда носила в волосах розовую ленту, Маргарет – желтую, а Пруденс – зеленую. Угадать, кто есть кто, по одежде никто не надеялся, потому что тройняшки часто менялись платьями, пытаясь хоть как-то разнообразить свой скудный гардероб.
Стефани не сразу заметила девочек. Она сбросила полушубок на козетку, оставшись все в том же теплом платье, юбки которого намокли от снега. Сжимая и разжимая побелевшие пальцы, девушка стояла у кровати, пока тетушка Адель принялась расстегивать одежду на незнакомце.
Прежде Стефани никогда не доводилось видеть мужчину без рубашки. И сейчас ей следовало бы уйти, соблюдая приличия, как и подобает леди. Но она была слишком взволнована находкой, чтобы вспомнить о правилах. К тому же, что-то в образе странного незнакомца притягивало ее. Он не походил на остальных мужчин, знакомых ей. Оставалось лишь гадать, кто это такой. Богатый лорд? Пэр? Или обедневший, как она сама, дворянин? Или из самых низов…
Ни лошади, ни следов копыт Стефани в лесу не обнаружила. Как и вообще, любых следов. В версию, что мужчина прилетел с неба, верилось с трудом. Будь это так, каждый в их стране знал бы о людях, падающих сверху. Но пока, скажи это Стефани вслух, на нее посмотрели бы как на сумасшедшую.
Под одеждой удивительной расцветки открылась сильная мужская грудь. Внимание девушки привлек небольшой шрам под правой ключицей. Как будто что-то круглое вонзилось в тело, оставив дырку, которая потом зажила. Стефани достаточно разбиралась в видах увечий, благодаря тому же сэру Августину, будь он неладен, чтобы понять – это не удар сабли. Пожалуй, подходящего под рану оружия она и не могла с ходу подобрать по памяти. Тем не менее, девушка догадалась: незнакомец успел побывать в какой-то переделке и даже излечиться после ранения.
Вслед за грудью открылся подтянутый живот с мелкой порослью волос. Стефани задержала дыхание, в глубине души понимая, что смотрит на очень интимную часть мужского тела. А ведь тетушка Адель еще даже не принялась за штаны незнакомца! Словно прочитав мысли девушки, гувернантка обернулась, оглядела четырех девиц с открытыми ртами и круглыми глазами и нахмурилась.
– А ну, брысь отсюда! – прикрикнула она на всех сестер. – Здесь нечего делать благовоспитанным леди! Мы с Теодором прекрасно справимся сами.
Как по заказу появился конюх с ведром, исходившим паром. Тройняшки со звонким хохотом рванули за дверь, громко обсуждая, кого это приволокла в дом старшая сестра. Сама девушка тоже отступила к выходу, но затем в нерешительности обернулась.
– Я могла бы растопить камин…
В целях экономии камины топили только в тех комнатах, где находились люди, поэтому в пустующей спальне полы в углах даже подернулись инеем от холода. Конечно, гость не выдержит ночи, если не развести огонь. Взгляд девушки то и дело возвращался к мерно вздымающейся мужской груди, а горло перехватывало неясным томлением. Стефани сама не могла понять, что с ней происходит. Ее тянуло к таинственному незнакомцу, как сэра Августина – к сокровищам Ледяного Короля.
Тетушка Адель смерила ее проницательным взглядом.
– Камин растопит Теодор, – отрезала она, – а вы, молодая леди, ну-ка, марш на кухню и залпом выпейте чашку горячего чая! После этого я принесу кипятка в вашу спальню, и вы как следует отпарите свои замерзшие ноги. Только больных нам в этом доме не хватало! Кто тогда позаботится о нас? Ну?
Разумные требования заставили Стефани уступить. Действительно, кроме нее, в доме не осталось людей, способных возить на себе дрова из леса, и если болезнь свалит ее, остальная семья и слуги замерзнут насмерть без отопления.
Стефани взялась за ручку двери и бросила прощальный взгляд на мужчину.
– Может, привязать его на ночь к кровати? – в нерешительности предложила она. – Я… не знаю, чего от него ожидать, если очнется.
– Ох, мисс, – покачала головой тетушка Адель, – вот вы такая с детства были. Сначала подбираете вороненка с подбитым крылом, а потом ломаете голову, куда пристроить его в доме, чтобы выходить. Уж сколько вас отец покойный ругал за это!
При упоминании об отце девушка опустила голову. Все это правда. Она всегда жалела раненых зверей, сколько себя помнила. Вот только незнакомец не походил на вороненка. И от этого Стефани разволновалась еще больше.
Открывая глаза, Дерил еще помнил палящее солнце пустыни, пот, градом катившийся по лицу, и желтые известняковые стены полуразрушенного здания, в котором расположилась группа захвата. Суховей бросал песок в глаза. Изредка на горизонте мелькало перекати-поле. Командир жестами отдал приказ: занять позиции, ждать сигнала. Дерил привычно вскинул винтовку на плечо…
Очнувшись на кровати в незнакомой комнате со старинной мебелью, он понял, что укрыт несколькими грубо отделанными шкурами, а в камине весело потрескивает огонь. Здесь было не менее жарко, чем в прошлом видении. Облизнув потрескавшиеся от невыносимой жажды губы, Дерил попытался позвать кого-нибудь, но получилось лишь что-то наподобие мычания. Тогда попробовал пошевелиться и обнаружил, что руки примотаны к кровати прочными полосками какого-то тряпья.