Тишина.
Это все только кошмар. Какое-то временное затмение, вызванное стрессом и чувством вины.
В коридоре ничего. Да и что там может быть?
Он сделал глубокий вдох; наклонился и прижался глазом к дырке в двери.
Первым делом он увидел темную дырку поменьше в противоположной стене.
Вдруг что-то перекрыло его поле зрения - что-то черное и бесформенное.
И возник красный, горящий глаз, глядящий на него - его сияющий зрачок пылал адским пламенем.
Он отшатнулся, но не упал.
Что-то его остановило. Что-то твердое.
Что-то холодное, как ветер из глубочайших, дальних уголков космоса.
На краю зрения появилась тень - высокая, с сияющими, изумрудными глазами.
Ледяная масса за спиной обволакивала его - жуткая, раздающаяся черная плазма, не дающая пошевелить и мускулом. С щелчком дверь стала раскрываться внутрь, комната - заливаться кроваво-красным светом.
Словно сжатый в огромной холодной ладони, Лэндон Григг мог только в неверии наблюдать, как на него падает свет, противостоя ледяной хватке волнами усиливающегося жара. Жарче и жарче, холоднее и холоднее, оно проникает под кожу, зарывается глубоко, разрывает изнутри на части, наполняя открывшиеся пространства чистой болью. Комната и все предметы в ней были омыты алым жаром, он плыл в красном, но уже не чувствовал рук и ног. Его ощущения сбоили, тело растворилось, разум барахтался в океане ослепляющей алой боли.
Страх. Боль. Гнев.
На миг, прежде чем его покинуло рациональное мышление, он осознал, что смотрит на свою комнату через рубин. Перед ним принимало форму жуткое, бледное лицо - ее лицо, - плывущее в пылающем море, глаза раскрыты в шоке - ее выражение застыло в миге, когда жизнь покидала тело.
Но он не заслуживал то, что она с ним делала.
И этого он не заслуживал.
Этого ужаса. Этой судьбы.
Страх. Боль. Гнев.
Красный гнев красный гнев красный гнев красный гнев красный гнев…
Дилан. О, Боже, несчастный Дилан.
Роджер его убил. И Роджер погиб.
Лидия вся превратилась в чистую душераздирающую скорбь. Ее малыш никогда не вырастет, никогда не попробует жизнь. Все кончено.
Его больше нет.
Каким-то образом, позже, продрогшая и промокшая до нитки в воде, уже становящейся льдом, она вошла в зияющую переднюю дверь дома. Одна.
Как это произошло? За одну ночь ее мир тепла и красоты обратился в ледяной ужас, а затем - в бездну тоски и отчаяния.
Елка в гостиной еще была живой от разноцветных огоньков, сверкающих и мигающих - адское напоминание о жизни, которую она любила, теперь умерщвленной чем-то кошмарным, чем-то не поддающимся объяснению.
Чем-то мертвым, но живым.
Сферическое, хрустальное украшение с острым наконечником и блестящим самоцветом висело на елке, словно его и не снимали. Словно здесь и было его место.
Красный.
Она почувствовала, как внутри нее накапливается, прорывая панцирь холода: чудовищный, пожирающий жар, вызывающий в мышцах спазмы. Она чувствовала присутствие мужа, словно его сущность была заключена в ужасной сфере, а секунду - она готова была поклясться - Лидия слышала крик своего малыша.
Гнев.
Черный дым истекал из серебристой сферы, из сверкающего, разумного глаза, образовывая нитки живого, хищного зла, которое поползло к ней по полу.
Позади что-то шелохнулось.
Что-то тяжелое, шаркающее и скользящее, словно по паркету волокли тело.
- Он убил меня, - произнесло оно.
Лидии все еще было холодно, но внутри она уже чувствовала растущую, горящую, всеохватную ярость.
перевод: Сергей Карпов
Джефф Стрэнд
"Заострённые Леденцы"
Дядя Джек любил карамельные трости. Само по себе это не беспокоило; в конце концов, это восхитительное угощение, которым можно наслаждаться. Что меня беспокоило, так это то, что он засасывал трость так, что конец превращался в кол, а затем клал конфету в большую картонную коробку вместе с сотнями других.
- Что ты собираешься делать со всеми этими заострёнными леденцами, дядя Джек? - спрашивал я.
- Ничего, - говорил он.
Если бы это происходило в его доме, я бы подумал, что это просто причуда. Что меня беспокоило, так это то, что он каждый год привозил коробку в дом бабушки и дедушки, собирая всё больше и больше заострённых тростей. Зачем ему нужно было брать с собой всю коробку? Если он хотел их сохранить, почему бы просто не положить новые в полиэтиленовый пакет и не забрать домой?