Я всегда думал, что Одри бросит меня, особенно когда я постоянно был на взводе. Я никогда не рассказывал ей о случившемся, и то, что по моим прикидкам, я буду следующим, кого заберут. Она никогда не упоминала о Дэвиде, потому что думала, что заговорить о нем будет неприлично. Особенно, в доме моих родителей, где мы оба жили. При любом упоминании о Дэвиде моя мать начинала рыдать, а отец отправлялся в винный магазин.
Одри слишком хороша для меня. Я знаю это наверняка. Мне кажется, зачатие ребенка для меня было способом удержать ее рядом. Я не уверен, что готов к семейной жизни. Понятия не имею, что делать с младенцем и как воспитывать ребенка. Но мы будем вместе. Семьей. Если я проживу достаточно долго для этого.
На самом деле, это сделали Дэвид, Этан и Остин. Я мог бы сказать, что мне не о чем беспокоится, потому что я не сделал ничего плохого. Но Дрю тоже ничего не делал. Ничего особенного. Ничего такого плохого, как сделали другие. И он мертв.
- Бобби какого черта ты делаешь? - голос моего отца.
Я продолжаю наблюдать за камином. Не двигаясь. Не отводя взгляда.
Уже час, как официально настало Pождество.
- Бобби! Помоги мне!
Я люблю ее. Я хочу пойти к ней. Чуть поворачиваю голову и вижу бегущую ко мне мать, одной рукой придерживающую халат запахнутым.
- У нее отошли воды. Нужно отвезти ее в…
- Нет.
- Нет?
- Мы ни куда не поедем. Мы не можем.
- Бобби… что ты…
- Это небезопасно, мама. Нам нельзя уходить.
- Небезопасно? Одри рожает. Ей нужно ехать в больницу.
- Ты же медсестра.
- Бобби…
- Ты можешь ей помочь.
- Теперь я точно, мать его, знаю, что ты слышишь, как эта девочка там кричит, - на папе только белые плавки.
Раньше он никогда не отращивал бороду, но после Дэвида перестал бриться. Его волосы начали седеть несколько лет назад, да и этот пивной живот. Я чуть не пристрелил отца, когда он ввалился в комнату
- Он говорит, что не уйдет.
- В каком, мать его, смысле он не уйдет?
- Спроси его.
- Какого хрена значит - ты не…
- Это касается Дэвида. И Остина, и Этана, и Дрю.
Я уверен, что после упоминания Дэвида они оба расстроились. Другие имена для них ничего не значат. Пока еще нет. Пока я не рассказал им все. У мамы сразу же задрожали губы. Папа смотрит на меня и задерживает взгляд.
Мама заплакала. Она убегает от меня, направляясь к Одри, которая все еще кричит так громко, что снег сыпется с крыши.
Снег. В Бергстроме. Впервые со времен шестидесятых, говорят они.
- Расскажи мне.
- Пап, я следующий. Я знаю это.
- В каком смысле, следующий?
- Ты знаешь, в каком.
- Вы с братом что-то натворили? - oтец сделал паузу. - Поэтому… поэтому его…
Отец не хотел плакать, поэтому прикусил нижнюю губу чтобы сдержать слезы.
- Теперь уже неважно. Я не могу позволить ему достать меня. У меня теперь семья.
- Ни хрена у тебя не будет, если мы не отвезем эту девчонку в больницу. Бобби, черт возьми, ей нужно спешить.
- Он придет в дом. Так же, как он приходил за Дэвидом. А я буду ждать его.
- Кто? Кто он? Ты знаешь, кто это, почему, черт возьми, ты не звонишь шерифу?
- Толку от этого не будет.
- Господи Иисусе.
Взбешенный, папа убегает. Возможно, чтобы взять ключи от машины.
Я не останавливаю его. Я никого не останавливаю. Потому что знаю - он в любом случае не даст нам уйти.
- Куда мы едем?
Я сидел на заднем сиденье, между Дрю и Этаном. Чтобы не касаться их, я пытался держать колени вместе, но Дэвид продолжал вилять на поворотах, заставляя нас прислоняться друг к другу.
- Почти приехали.
- Куда? - спросил Этан и поклонился вперед. - Ты же сказал, что нам надо…
- Заткнись, мать твою, - Дэвид притормозил на красный, повернулся и посмотрел на Этана. - Испортишь сюрприз - я тебя выебу.
- В каком смысле, выебешь его? Кто будет трахаться? - Дрю почесал затылок и мельком глянул на меня.
У меня было чувство, что он растерян, так же как и я, хотя Остин вроде бы все понял. Этан просто кивнул, улыбнулся, откинулся назад и уставился в окно.
- Дэвид? - сказал я.
Мой голос дрожал больше, чем мне хотелось.
- Расслабься. Тебе понравится. Нам всем понравится. Это же ебаное Рождество, так ведь? Снега вокруг нет, но я хочу устроить моему братишке белое Рождество, прежде чем уеду из города.
Мы ехали еще несколько минут. Все молчали. Дэвид включил рождественскую станцию на радио, и когда мы подъехали к парку, началась песня «Колокольчики звенят». Парк был пуст, за исключением одного человека. Человека, который сидел на той парковой скамье каждый день, и в любую погоду. Одинокий, но счастливый. Всегда счастливый.