Я взревел, швыряя металлический бак. Что-то в моем плече разорвалось, жгучая боль пронзила меня, но этот рев был приятен. Это трепетание в моем животе превратилось в электрический толчок, когда я наблюдал, как мусорный бак плывет к стеклу, и, возможно, даже что-то вроде улыбки коснулось моего лица.
Затем бак с грохотом ударился о стекло, не оставив даже царапины, и все, что могло быть улыбкой, погасло. Я вдруг остро ощутил, как горит мое плечо. Схватившись за него, я упал на колени. Сьюзи что-то кричала, но я не слышал. Белый шум смыл все, и все, что я мог сделать, это держать свое раненое плечо, смотреть на этот проклятый вход и гадать, когда же я упаду замертво. Я медленно поднял глаза к небу. Ни луны, ни звезд. Ничего. Просто чернота.
- Счастливого Рождества, - сказал я.
Потом я заплакал.
К тому времени, как мои глаза высохли, Тони был мертв. Просто тело у ног Сьюзи. Джеймс последовал за нами минут через пять, и Бенсон был в середине полномасштабной панической атаки, когда то, что убивало нас, наконец схватило его и бросило на бетон.
Я не могу описать это чувство. Это ужасно, и это все, но я не уверен, что смогу описать это.
Тонущие корабли. Бушующий ад. Приливные волны. То, от чего не убежишь. Ты же знаешь, что это всего лишь вопрос времени. Наступает момент ужасного осознания, когда ты наконец признаешь, что не выживешь. Это свинцовый груз прямо в центре вашей груди, и он тянет вас всех вниз. Может быть, это и убило всех остальных.
Я сел рядом... Я хочу сказать, что ее звали Сью. Прошло много времени. Может быть, несколько часов. Может быть, целый день. Нас осталось только двое. Вокруг нас на тротуаре и парковке валялись тела. Машина, врезавшаяся в фонарный столб, наконец-то заглохла, ее гудок обрушивался на неc по пол-ноты за раз. Какое облегчение принесла эта маленькая милость, что она исчезлa, когда я понял, что не могу видеть дальнюю сторону парковки. Вместо входа и улицы за ним была только черная завеса.
- Мы что, придурки? - спросила она. - За что? Заслужили ли мы это по какой-то причине?
Я отрицательно покачал головой.
- Может быть, так было всегда. Онo просто наконец-то догналo нас.
- Что это значит?
- Я пожал плечами.
- Я не могу вспомнить имя моего старшего брата, - сказала женщина рядом со мной. - Это странно, потому что я знаю его всю свою жизнь. Я вижу его лицо, слышу его голос, но его имя просто исчезло.
- У меня нет братьев, - сказал я. - По крайней мере, я так думаю.
Мне это не нравится. Снова и снова я находил темные пятна в своей памяти. Просто еще один трюк, чтобы там ни происходило, но мы уже через многое прошли. Привязываться к чему-то другому было просто жестоко.
Я посмотрел на женщину. Сьюзи.
- Расскажи мне о своем брате.
Она улыбнулась, и я увидел воспоминания в ее глазах.
- Когда я былa ребенком, он делал это каждый год. Hачинал в День Благодарения и продолжал до самого Сочельника. В нашей столовой было окно, выходившее на город. Видишь ли, мы жили на холме. В то время я этого не понималa, потому что былa ребенком, но вдалеке виднелась радиовышка, и на ней мигал красный огонек. Ну, мой брат показывал мне этот свет, как только стемнеет, и говорил, что это едет Санта-Клаус. Ты ведь знаешь Рудольфа, сестренка? - спрашивал он. - Это нос Рудольфа. Он уже в пути и будет здесь к Рождеству.
Я улыбнулся ей.
- Это хорошая история.
- Это было круто для ребенка. Сомневаюсь, что когда-нибудь увижу его снова.
- Да, - сказал я. - Думаю, нет. Не думаю, что я снова увижу свою жену.
- Не зналa, что ты женат.
Я показал ей свое кольцо.
- Уже некоторое время.
- Как ее зовут?
Улыбка сползла с моего лица.
- Не могу вспомнить.
Несколько мгновений мы просто сидели в тишине, глядя на иссохшие тела. Я подумал, что, может быть, это все, и подумал, будет ли мне больно, когда я, наконец, упаду на бетон, как высохшая шелуха. Страх действительно овладел мной в тот момент, и я начала дрожать, холод и ужас работали вместе, чтобы связать мои кости льдом. Онемевшими пальцами я сунул руку в задний карман и вытащил записку, написанную женой, чье имя я не мог вспомнить. Вещи, которые мы хотели или нуждались, подарки для детей, в существовании которых я не был уверен. Я смутно припомнил, что написал что-то о новом телевизоре внизу.
Я развернул квадрат белой бумаги и посмотрел на обе стороны.
Пустой.
Что-то щелкнуло у меня в горле, и я проглотил это, горькое, как пережеванный аспирин.
- Что ты хотел сегодня купить? - cпросил я женщину рядом со мной.