Однажды ночью, много лет назад, другой восьмилетний мальчик с глазами шоколадного цвета и моей улыбкой остановился посреди ночи и посмотрел на звезды, прежде чем отправиться на свою первую вечеринку с ночевкой в доме друга. Я никогда не забывал, как он, казалось, смотрел на меня, как будто я был всем его миром. Его защитник. Его чемпион. Мужчина, который любил бы его до конца своих дней и называл сыном.
Тяжело сглотнув, я увидел тот же взгляд, за исключением того, что этот ребенок смотрел не на своего биологического отца. Он смотрел на одинокого, сломленного старика, который не знал, как отпустить прошлое. Тоска в глубине его глаз сильно поразила меня. Парень пытался убежать от своих собственных демонов, и это дерьмо было трудно игнорировать. У него была мама, которую он любил, но чего-то не хватало. Только другой мужчина мог почувствовать, что ему нужно, то, что я не мог дать, потому что это было мертво и похоронено. То, чего у меня не осталось, чтобы предложить, потому что у меня это жестоко отобрали.
Безусловная любовь отца.
— Черт, — выругался я, уронив болт, который пытался заменить в двигателе этого старого хлама, и услышал, как он лязгнул, падая, пока не исчез из виду. — Как раз то, что мне нужно.
Наклонившись, я попытался покопаться, но мне не повезло найти недостающий кусок металла. В отчаянии я пнул переднее колесо, когда сдавал назад, и вытащил тряпку из заднего кармана, чтобы вытереть пальцы от жира и копоти. Сказать, что я был взбешен, было бы преуменьшением. Отбросив тряпку, я протопал к холодильнику, схватил пиво и залпом выпил содержимое.
— Чертово дерьмо всегда случается в самое неподходящее время, — размышлял я вслух, хмурясь на горячку, которой было насрать на то, что я чувствовал. — Да, ты можешь отвалить.
Именно тогда я заметил болт на земле под двигателем. Вздохнув, я ущипнул себя за переносицу. Это беспокойное чувство снова заползло мне под кожу и, казалось, усилилось с тех пор, как симпатичная маленькая брюнетка столкнулась со мной в магазине. Я часто думал о ней, и это было странно. Я никогда не увлекался женщинами. Конечно, у меня были потребности секса, но хотеть отношений? Нет, это не для меня.
Причин тому множество, и я не хотел останавливаться ни на одной из них.
Подобрав с земли болт, я положил его на верстак и решил, что сегодня у меня не хватит терпения возиться с машиной. Я ругался достаточно, чтобы произвести впечатление на самого дьявола, а я пробыл в гараже всего час.
Я натянул рубашку и схватил ключи, направляясь к своему Harley. Примерно в двух футах от моего байка я услышал визг, за которым последовал звук, похожий на треск, и что-то сильно врезалось в землю. Звучало недостаточно тяжело или громко, чтобы быть средством передвижения. Я не слишком волновался, пока не услышал крик ребенка. Тот же голос, который любил называть меня Сантой. Блядь.
Обеспокоенный, я бросился по подъездной дорожке и обнаружил, что маленький пискун врезался своим велосипедом в мусорный контейнер. Судя по всему, он разбил его.
— Ты в порядке? Что случилось? — Спросил я, подбегая к парню и присаживаясь на корточки там, где он лежал с велосипедом. Дорога была чертовски скользкой и, вероятно, из-за этого он упал. Здесь всегда скользко, когда идет дождь или люди пользуются разбрызгивателями чаще обычного. Здесь было солнечно почти 285 из каждых 365 дней в году. Слышал это на канале Weather Channel только на прошлой неделе, не то, чтобы я уже не знал.
Люди не зря называли этот штат самым засушливым в США.
Его нижняя губа задрожала, но он не выпустил ни слезинки. Спасибо, черт возьми. Я не хотел иметь дело с кучей эмоционального дерьма. Хотя мне было жаль его.
— Всего лишь несколько царапин, — мрачно объявил он, — И у меня болит рука.
Именно тогда я заметил, что у него была причина плакать. Там, где его предплечье должно было быть прямым, оно было согнуто посередине, и я был уверен, что он сломал кость.
Я осторожно поднял велосипед и отставил его в сторону, наклонившись, чтобы подхватить его под ноги.
— Прижми руку, которая болит, к груди и постарайся держать ее неподвижно. Я отнесу тебя домой, чтобы мы могли забрать твою маму, хорошо?
Малыш кивнул и шмыгнул носом, борясь с болью, которая, как я мог видеть, отразилась на его лице.
— Послушай, это нормально, проявить немного эмоций. Я знаю, что это чертовски больно.
Его подбородок задрожал, но он не позволил жидкости, мерцающей в его глазах, пролиться. Не раньше, чем я подошел к двери и позвонил в дверной звонок, когда ребенок позвал свою маму.
— Мама! Я разбил свой велосипед!
По ту сторону двери раздался вздох, прежде чем она открылась, широко распахнутая самой сексуальной, симпатичной и притягательной брюнеткой, которую я когда-либо видел. Ту самую, с которой столкнулся в магазине. Чертовски горячая женщина, которая, мой Жнец был абсолютно уверен, нуждалась в жесткой езде как на моем Харлее, так и на моем члене.
У меня отвисла челюсть, а затем захлопнулась, когда я повернул голову в ее сторону. Она оказалась не такой, как я ожидал, но я не мог сказать, что был хоть немного разочарован.
— Ребенку нужен доктор, — объявил я, наблюдая, как ее лицо исказилось от беспокойства.
— Боже, Ной! Я возьму свои ключи.
Когда она развернулась на каблуках и ушла, не было ни одной вещи на этой земле, которая могла бы оторвать мой взгляд от упругой и округлой задницы, которая раскачивалась из стороны в сторону, когда она ворвалась обратно внутрь. Я видел, как она делала это уже дважды. Она не уйдет от меня в третий раз, прежде чем я узнаю все, что смогу, об этой женщине и ее сыне.