Карен Роуз Смит
Рождественский папа
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Бушевала метель. Хлопья снега с неожиданной силой залепили ветровое стекло машины. Николас Кларк привык к снегу, так как жил в Вермонте и любил снежную зиму, поэтому и отправился на горнолыжный курорт, находящийся в трех часах езды от Рутланда. Но последний час пришлось пробиваться сквозь буран. Когда седан занесло дюймов на шесть в сторону, Николас понял, что придется остановиться, если он не хочет увязнуть в сугробах на обочине.
К несчастью, на дорожном знаке было указано, что он въехал в городок под названием Извилистый Ручей, а в этом месте ему менее всего на свете хотелось задерживаться. Он прожил в этом городишке до девятнадцати лет и покинул его без всякого сожаления.
Но судьба любит вмешиваться в самые замечательные планы.
В животе у него забурчало, и неудивительно: уже спустились сумерки и пора было поужинать. К тому же необходимо где-то переночевать, независимо от того, нравится ему Извилистый Ручей или нет.
Он узнал ресторан — любимое место учеников средней школы. В Извилистом Ручье ничто не менялось — вот почему он отсюда уехал. Снег хлопьями падал ему на волосы и на свитер, пока он шел ко входу в ресторан. Но не успел он дойти, как из соседнего дома выбежал старик со странным воплем:
— Эй! Помогите! У нас малыш повис под потолком и его некому достать!
Ник поспешил к обветшалому зданию, где раньше находился склад, а теперь на двери висела дощечка с надписью «Культурный центр».
В большом помещении, посреди которого стояли столики, образуя своеобразный кафетерий, а в конце располагалась сцена, царила суматоха. Женщины и дети галдели, задрав головы вверх, где висел на сбруе, примерно в трех метрах над сценой, маленький мальчик.
Схватив стул, Ник вскочил на сцену, не теряя времени на ступеньки. Ребенок, раскачивавшийся на сбруе, не выглядел испуганным, просто был немного ошеломлен всеобщим возбуждением. На вид ему было лет пять. Поскольку Ник владел магазином игрушек и имел дело с детьми, то определить возраст мальчика не составило труда.
Вот уж ирония судьбы: он отправился на лыжную базу, чтобы отдохнуть от капризных малышей, раздраженных родителей и рождественских хлопот, — и попал, что называется, из огня да в полымя.
— Не дергайся!..
— Скажите ему, чтобы он не шевелился…
— Я поищу лестницу в подвале!..
Среди сумятицы и криков раздайся мягкий, спокойный голос:
— Не бойся, Джейки. Я здесь, а значит, с тобой ничего не случится.
Негромкий женский голос заглушил все остальные, по крайней мере для Ника и мальчика, которому, вероятно, назначено было изображать ангела. Ник перевел взгляд на молодую женщину. У нее были светло-каштановые волосы и необыкновенно темные карие глаза. Он узнал ее — они вместе учились в средней школе. Ник не ухаживал за ней, хотя ему очень этого хотелось. Но мальчики из бедняцких районов не ухаживают за такими девочками, как Фейс.
Она тоже сразу узнала его.
— Ник Кларк?
— Он самый, — Ник криво усмехнулся и отвел глаза. Подставив стул под то место, где висел ребенок, он окликнул его: — Будь молодцом! Я сейчас спущу тебя вниз.
— Веревка запуталась, и меня нельзя спустить, — сообщил ему малыш.
Ник подхватил Джейки под мышки, вытащил из сбруи, и через секунду мальчик уже стоял на сцене.
Фейс обняла ребенка и крепко прижала к себе.
— Ты не испугался?
— Конечно, нет. Ангелы ведь должны летать, — мальчик широко улыбнулся, и веснушки у него на лице весело запрыгали. Рыжеволосый и голубоглазый, он был похож на самого настоящего ангелочка.
Фейс благодарно взглянула на Ника:
— Спасибо. Я так старалась сохранить спокойствие…
— И тебе это вполне удалось, — ответил Ник и внимательно оглядел Фейс Хьюитт, которую не видел много лет.
Она превратилась в женщину, привлекающую своей неброской красотой. Слегка волнистые волосы обрамляли лицо — прическу она не изменила.
От ее улыбки у Ника сжалось в груди и он ощутил что-то похожее на желание. Все еще не отпуская от себя Джейки, она сказала:
— Так ты, кажется, меня помнишь? Мы вместе учились в школе. Я — Фейс Хьюитт.
Ник бросил взгляд на Джейки.
— Ты замужем?
Фейс покраснела:
— Нет.
Фейс Хьюитт была в школе одной из тех девочек, которых он уважал. Может, и за то, что она не участвовала в вечеринках, которые составляли часть жизни его футбольной команды.
Очевидно, он смутил ее, поэтому поспешил сказать:
— Кажется, я слишком любопытен…
— Я приемная мать Джейки, — объяснила Фейс.
Пожилой мужчина, приведший Ника в культурный центр, погладил мальчика по голове:
— Думаю, мы поставим тебя на возвышение, а про сбрую забудем.
— Но я хочу летать! — не согласился Джейки.
Фейс положила руку ему на плечо:
— Мы сделаем тебе чудесные крылья, и все поверят, что ты летаешь. Ведь это главное.
— А я буду помогать их делать?
— Конечно. А теперь надевай пальто и сапожки, и мы пойдем домой.
— Надеюсь, это недалеко, — заметил Ник, — ведь из-за снега ни пройти ни проехать.
— У меня машина полноприводная. Мы справимся. — Она оглядела Ника, одетого в узорчатый свитер, джинсы и черные короткие сапоги. — А что ты здесь делаешь? Гостишь у кого-нибудь в Извилистом Ручье?
— Нет. Я направлялся на лыжную базу, что на Верхнем Обрыве, но из-за глубокого снега далеко не уехал. Придется ждать, пока расчистят дороги. Ты не знаешь кого-нибудь, кто сдает комнаты?
— Да, но… — Она почему-то смутилась, но затем, улыбнувшись, предложила: — Буду рада приютить тебя на ночь. Это такая малость в благодарность за то, что ты вызволил Джейки…
— Как ты можешь предлагать такое постороннему человеку!
Фейс покачала головой.
— Ты не посторонний. Помимо того, что мы учились в одной школе, я помню, как однажды вечером двое мальчишек из футбольной команды загнали меня в угол, когда я возвращалась из школы после классного диспута.
Слова Фейс неожиданно вернули Ника к тем дням, которые он пытался забыть вместе со всем, что имело отношение к Извилистому Ручью. Но упомянутый ею случай он представил себе очень ясно, словно это произошло вчера. Фейс никогда не пользовалась успехом у мальчиков, была просто скромной, хорошенькой девочкой. А в тот злополучный вечер она оказалась одна в школьном дворе, и двое мальчишек из футбольной команды зажали ее в угол. Один выхватил у нее из рук книги, а другой пытался поцеловать. Но тут появился Ник и, сразу сообразив, в чем дело, приказал ребятам убираться, или он отделает их так, что им придется забыть о субботней игре. Футболисты с развязными ужимками удалились, а перепуганная, чуть не плачущая Фейс взяла подобранные Ником книги и поблагодарила его. Оба неловко переминались с ноги на ногу, не зная, о чем говорить. Но тут из школьного здания вышли две ученицы, и явно смущенная Фейс, еще раз поблагодарив Ника, поспешила вместе с подругами домой. На следующий день, столкнувшись в коридоре, они едва заметили друг друга, словно вчерашнего случая и не было вовсе. Хриплым голосом Ник сказал:
— Возможно, я и оказал тебе когда-то услугу, но это не значит, что меня небезопасно приглашать к себе домой.
— Ты выручил меня, а теперь Джейки. Человека, который помогает тогда, когда можно этого и не делать, не следует опасаться. — Молодая женщина застенчиво потерла ладони. — Разве что ты предпочитаешь остановиться в другом месте…
У Фейс был такой же неуверенный взгляд, как в тот вечер у школы. Почему бы ему не воспользоваться ее гостеприимством? А утром он поедет дальше.
— Не хочется стеснять тебя.
— Ты мне не в тягость, — заверила она. — Но должна предупредить — у меня в кабинете нет постелей, могу предложить лишь матрац.
Слово «постель» вызвало в воображении Ника картины, от которых следовало бы воздержаться. Особенно в присутствии такой женщины, как Фейс Хьюитт.
Тем не менее у него дрогнуло сердце от ее доброты и искренности. Такой она была и в школьные годы.