Следующее высказывание миссис Хьюитт явно касалось репутации Ника в школьные годы, но Фейс отрезала:
— Это было тогда, а сейчас мы уже взрослые, мама. Если миссис Барли хочется посплетничать — пожалуйста. Я просто проявляю гостеприимство. Скажи папе, пусть ест побольше куриного бульона. Я рада, что простуда у него проходит. Постараюсь завтра заглянуть и посмотреть на костюмы для представления. Одевайся теплее. Целую. — И она повесила трубку.
Ник бросил взгляд на свой чемодан.
— Может, мне лучше переночевать в другом месте? Я-то знаю, как умеют болтать языками в Извилистом Ручье.
— Не говори ерунды, — отмахнулась Фейс. — Завтра они найдут другую тему для сплетен.
Но он не хотел, чтобы она была предметом пересудов. Его репутацию в этом городишке уже не восстановить, а Фейс следует оберечь.
Словно читая его мысли, она схватила Ника за руку:
— Ты застрял в Извилистом Ручье, и тебе необходимо где-то переночевать. И кончим на этом.
Он посмотрел на пальцы, сжавшие его руку, ощутил их приятное тепло и подумал, что ему хочется не кончать на этом, а наоборот — с этого начать.
— Хорошо. Будь по-твоему. Не бродить же мне по улицам, стучась в двери.
Фейс улыбнулась, но, переведя взгляд на матрац, вдруг предложила:
— Может быть, тебе лучше спать в моей постели?
Ник был застигнут врасплох, к тому же его влекло к Фейс, поэтому, не подумав, он брякнул:
— С тобой?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Фейс очень мило покраснела:
— Конечно, нет.
Он не мог удержаться, чтобы не приблизиться к ней. Ему хотелось поцеловать ее, чтобы смущение у нее сменилось желанием.
— Ты многих мужчин приглашаешь в свою постель?
— Только тех, кто нуждается в ночлеге, но не умещается на матраце, — несколько запальчиво, но в то же время осмотрительно ответила она.
— Извини, — с улыбкой сказал Ник. — Я не хотел совать нос в твою личную жизнь.
Наклонив голову набок, Фейс внимательно посмотрела на него.
— Нет, хотел. Но поскольку ты тоже не намерен про себя рассказывать, то у нас с тобой ничья. — Она указала на матрац. — Он короток для тебя и узковат. Я вполне могу на нем спать, если тебе будет лучше в моей постели.
Предложение звучало заманчиво. Но Ник готов был поспорить на свои доходы от рождественской торговли, что простыни у Фейс благоухают тем же запахом, что и она сама, а значит, ему не заснуть. Кроме того, в нем взыграло рыцарское благородство, которого он в себе до сих пор не замечал.
— Я прекрасно устроюсь, вот только нужна лишняя подушка, чтобы удлинить матрац.
— Сейчас принесу, — ответила она, избегая его взгляда.
— Фейс!
Она остановилась в дверях.
— Можно мне принять душ?
— Конечно. У меня кое-какие дела внизу. Если тебе что-нибудь понадобится — покричи.
Насколько Ник мог судить, внизу царила безукоризненная чистота. Неужели Фейс нервничает, находясь рядом с ним? А мысль о том, что она будет спать по другую сторону стены, казалась ему очень заманчивой и… даже возбуждала.
Голос Джейки нарушил сон Ника:
— Фейс, Фейс!
Ник вскочил на ноги и, подбежав к двери конторы, распахнул ее. И сразу увидел Фейс в ночной рубашке, устремившуюся в комнату мальчика. Не задумываясь, Ник вбежал в детскую следом за ней.
Она уже держала Джейки на руках и укачивала, стараясь успокоить:
— Все в порядке, милый. Я здесь, а значит, с тобой ничего не случится.
Ник вспомнил, что именно этими словами она ободряла Джейки, когда тот висел на сбруе. Слезы текли у Джейки по щекам.
— Она ушла.
— Я знаю, но теперь здесь я и очень тебя люблю.
Посмотрев на Фейс огромными голубыми глазами, Джейки спросил:
— А ты никогда не уйдешь?
Фейс покрепче прижала его к себе.
— Никогда.
На какое-то мгновение Нику показалось, что время повернуло вспять — он тоже испытал в детстве чувство покинутости, как и Джейки. Разница заключалась лишь в том, что его отец не умел успокоить ребенка. Он был слишком погружен в собственное несчастье. Слава Богу, что у Джейки есть Фейс. Уж с ней-то он со временем почувствует себя в безопасности. Ник вдруг решил, что проявил назойливость своим вторжением, но Фейс посмотрела на него поверх головки мальчика и доверительно сказала:
— Джейки приснился плохой сон.
Ник присел на край кровати, и его голая нога задела ее ногу, выглядывавшую из-под фланелевой ночной рубашки. На Нике были всего лишь короткие шелковые пижамные штаны. Уж больно интимно они с Фейс выглядят, подумалось ему.
Посмотрев на малыша, лежащего на руках у Фейс, он сказал:
— Хорошо, что страшные сны исчезают, стоит только открыть глаза.
— А тебе снятся страшные сны? — надежно защищенный руками Фейс, спросил Джейки.
— Теперь реже. Но раньше, когда был таким, как ты, или чуть постарше, часто их видел.
— Мы с Джейки как-то говорили о том, почему нам снятся плохие сны. Это наши сердце и мозг помогают нам справиться с печальными и злыми чувствами.
Да, Фейс Хьюитт — мудрая женщина. Нику тоже хотелось утешить Джейки. Он поднял лежавшего около подушки плюшевого мишку и посадил к себе на колено.
— У меня была игрушечная собачка — мой самый лучший друг. Я рассказывал ей о своих снах, обо всех — плохих и хороших.
Джейки уселся у Фейс на руках и потянулся к медвежонку.
— Я поговорю с Тедди, когда Фейс погасит свет.
— Медведи и собаки очень хорошо слышат, — серьезно заметил Ник.
Джейки широко зевнул.
— Засыпай поскорее, — посоветовал ему Ник.
— А я буду завтра помогать тебе сгребать снег? — спросил Джейки.
— Конечно. — Ник встал и похлопал Джейки по ноге. — Спокойной ночи.
Стараясь не придавать значения тем чувствам, которые всколыхнул у него в душе эпизод с малышом, Ник вернулся в контору и стал устраивать себе постель поудобнее, приставляя к матрацу еще две дополнительные подушки, которые Фейс принесла, пока он мылся.
— Ник, прости за то, что мы тебя разбудили.
Фейс стояла в дверях в розовой фланелевой рубашке, и от нее исходил нежный запах духов, а может быть, лосьона. Волосы у нее растрепались.
— Он часто просыпается?
— Теперь уже реже, чем раньше.
Ника просто магнитом тянуло к Фейс. Когда он приблизился, взгляд ее скользнул по его голой груди и коротким штанам. Если она станет и дальше его разглядывать, то это может плохо кончиться, подумала Фейс и отвела глаза. Щеки ее покраснели.
— Тебе удобно здесь?
— Вполне. Я уже заснул, когда ты пошла к Джейки.
Ником овладело желание снова коснуться ее шелковистых волос, почувствовать гладкую кожу, и он провел пальцем по ее щеке, откинув волосы с лица.
— Материнство тебе идет.
— Я люблю Джейки, — тихо проговорила она, опустив глаза.
Ник понял, почему она боится посмотреть на него. Костяшками пальцев он приподнял ее подбородок, так что Фейс ничего не оставалось, как встретиться с ним взглядом. В ее глазах он увидел желание и… выжидательное любопытство. Что ж, пора удовлетворить и то и другое.
Когда он обнял ее, она не отпрянула, а продолжала все так же взволнованно и выжидающе смотреть ему в глаза. У него, видно, было точно такое же выражение лица. В свои тридцать лет Ник никогда не анализировал собственные ощущения от поцелуев — просто целовался, и все. Но сейчас он намеревался вкусить сладость этого мгновения сполна.
Он глубоко вдохнул аромат, исходящий от Фейс, и залюбовался ее лицом, золотистыми ресницами, веснушками на носу. Затем медленно притянул ее поближе, нагнул голову и, закрыв глаза, коснулся губ. Ответом был легкий вздох. А когда он прижал ее покрепче, она положила руки ему на плечи. Тепло ее пальцев обожгло его, и ему захотелось большего. Ник стал водить языком у нее по губам, пока она не раскрыла их. Тогда он обхватил руками ее за талию и прижал к себе, одновременно упиваясь податливостью нежного рта. Он и не ожидал получить такое удовольствие.