Они с Женевьевой поднялись по каменным ступеням и оказались в просторном холле. Женевьева быстро удалилась в помещение для прислуги, а Реджина стянула перчатки и отдала дворецкому муфту и шляпу.
Тот настороженно смотрел на миледи и наконец спросил:
– С вами все в порядке?
– Нет. Вернее, да. Вполне. – Реджина позволила Эбботу снять с себя мантилью и сосчитала до десяти, чтобы унять бешено колотившееся сердце. Ей необходимо было разыскать Николь.
– Где ее светлость? – спросила она у дворецкого.
– В кабинете вместе с его светлостью.
Проклятье! Реджина надеялась, что сможет поговорить с Николь и о дорожном происшествии, и о своем обернувшемся провалом визите к Даффину. Всякий раз, когда речь заходила о кузине или беременной жене, Марка охватывало крайнее беспокойство, поэтому ему совершенно не понравится известие о том, что Реджина вот уже дважды чудом избежала дорожной аварии. Что же касается встречи с Даффином, то она не рассказала Николь ни о своем намерении наведаться на Боу стрит, ни о цели визита. Реджина опасалась, что Николь попытается ее отговорить, но после сегодняшнего фиаско она не могла держать все в себе. Чувство разочарования требовало выхода.
Расправив плечи, Реджина направилась в сторону кабинета. Возможно, ей как нибудь удастся привлечь внимание Николь и дать подруге понять, что она хочет поговорить с ней с глазу на глаз. Меньше всего Реджине хотелось, чтобы Марк узнал, как она опозорилась перед его другом. Чувство унижения заставит ее сойти в могилу раньше времени. Даффин пообещал никому не рассказывать о ее визите, и у Реджины не было причин в нем сомневаться. Он всегда вел себя как истинный джентльмен, и это делало ее постыдное предложение еще более унизительным.
Когда Реджина подошла к двери кабинета, до ее слуха донеслись громкие голоса.
– Николь, почему ты не сказала мне раньше? – спросил Марк суровым и даже гневным тоном, хотя Реджина отчетливо уловила в нем нотки страха.
– Но я даже не думала, что это имеет какое то значение, – раздался в ответ беззаботный голос подруги.
– Я хочу, чтобы ты как можно скорее уехала в поместье дяди Эдварда в Суррее и оставалась там до Рождества.
– То есть я должна спрятаться? – решительно и твердо произнесла Николь. – Но я отказываюсь.
Реджина нахмурилась. О чем это они? Не желая больше подслушивать, она намеренно громко постучала и открыла дверь.
Марк поднял голову от письменного стола. На его лбу залегли глубокие складки, которые тотчас же разгладились при виде кузины.
– Входи.
– Реджина, а вот и ты, – произнесла красавица Николь, расположившаяся на диване из темной кожи. – Может, хоть ты скажешь моему обожаемому супругу, что мы прекрасно проведем время в Лондоне вплоть до рождественских праздников? Кстати, ты выглядишь запыхавшейся.
Марк хотел было возразить, но Реджина не дала ему сказать ни слова.
– А почему бы нам не остаться в Лондоне? – спросила она, намеренно игнорируя замечание Николь о том, что запыхалась. – Я полагала, это уже решено.
Они втроем приняли решение остаться в Лондоне до Рождества. Неужели Марк так беспокоился из за ребенка? Но тогда почему не возражал раньше?
– Объясни, пожалуйста, моей жене, – произнес Марк, не сводя взгляда с Николь и скрестив руки на груди, – что я нипочем не позволю ей оставаться в Лондоне, если ей грозит опасность.
– Опасность? – Реджина ошеломленно посмотрела на подругу. – Что ты имеешь в виду?
Николь округлила глаза.
– Я рассказала Марку о том дорожном происшествии на прошлой неделе.
– И я уверен, что это не было случайностью, – заметил Гримальди.
Реджина закусила губу. Ничего не поделаешь, придется рассказать ему о сегодняшнем происшествии, ведь он наверняка разозлится, если она попытается это утаить.
Реджина быстро подошла к Николь и, опустившись на диван, глубоко вздохнула:
– Вообще то, мне кажется, что Марк не так уж и ошибается. Сегодня, когда мы с Женевьевой возвращались домой, с нами случилось похожее происшествие.
– Что? – вскинулся кузен.
Реджина постаралась как можно спокойнее рассказать о том, что произошло.