— Прости, что так внезапно. Мне очень неудобно, но Йенс обмолвился, что ты разбираешься в компьютерах. У меня конец света: работа горит. Если ноут не заработает, потеряю очень выгодного клиента. Я бы не стал тебя беспокоить, но это правда очень важно.
Томас не мог поверить своим ушам и глазам: такой беспримерной наглости он ещё не встречал. Человек трахнул и увёл его бойфренда, а теперь как ни в чём не бывало просит помочь! И, чёрт бы всё побрал, Томас, долбаный самаритянин, поможет! Потому что мама научила его отвечать вежливостью на вежливость! Выбуркнув какой-то набор звуков, который при большой фантазии можно было перевести как «Проходи» или «Иди на хуй», он направился обратно в гостиную, слушая щелчок закрывающейся двери, шуршание одежды и лёгкие шаги за спиной. Завернув в спальню, чтобы забрать очки для работы, Томас плюхнулся на диван перед камином, молча протягивая руку за ноутбуком. Да, он вежлив! Мало того что никого не послал прямым текстом, так ещё и собрался поработать на любовника своего бывшего любовника, поэтому пошли бы все в задницу: Томас — сама вежливость! Оценив объём работ, он провёл ладонью по мягкому ёжику коротко выстриженных на затылке волос и, нахмурившись, пробормотал:
— Камин затопи. И пива принеси из холодильника. — После чего, помолчав и бросив взгляд на Михаэля, всё-таки неохотно добавил: — И себе, если будешь.
Оторвался от работы он только раз. Проследив за тем, как Михаэль берёт чипсы из большой посудины на столе и потом запивает их пивом, Томас не смог удержаться от ехидной шпильки:
— Тебя Йенс после такого на порог хоть пустит?
В ответ тот от души рассмеялся, с удовольствием сделал ещё один глоток и уютно растёкся по дивану, с интересом поглядывая на Wii.
— Можно? — кивнул он в её сторону.
Томас угукнул и, больше не отвлекаясь, снова сосредоточился на работе. Пока допёр, что крякнулась одна из планок памяти, определил и вытащил сломавшуюся, счёт времени абсолютно потерял, поэтому, когда смог-таки отставить ноут в сторону и с шумным выдохом сочно потянуться, ему показалось, что мышцы вконец одеревенели, забастовали и отвалились. Вредно быть таким фанатом своего дела и идиотом. Забыл, для кого всё делал? Лучше бы не высиживал тут, как курица на яйцах, а удалил бутменеджер с диска С, чтобы ноут только до следующей перезагрузки проработал. Михаэль стоял перед ним, с интересом разглядывая голый безволосый живот, который совсем не скрывала так и не застёгнутая рубашка. Томасу было откровенно наплевать, кто там его рассматривает, а вот на экране телевизора…
— Надо было играть на твоём пользователе. Я бы точно побил твой рекорд, — голос Михаэля просто истекал самодовольством.
Да он издевался! Дразнился! Да-да, разводил, как маленького. Ну как есть пидорас! Пф-ф-ф! Чтобы Томас на такое купился? Да никогда в жизни! Он фыркнул и выставил вперёд горлышко бутылки:
— Ха, деточка! У тебя нет ни шанса против меня!
— Проверим? — провокационно выгнул бровь тот.
— Заводи! Второй пульт в коробке. — Томас подхватился, азартно сверкнув глазами. — Готовь попку, девочка. Сейчас я её надеру!
Михаэль на это только ехидно оскалился:
— Эта девочка сейчас покажет, как играют в бейсбол настоящие мужчины!
— Откуда бы ей это знать? — покапал в ответ ядом Томас, натягивая на запястье шнурок от пульта. — Учись, пока можешь!
В общем, со счёта они сбились часа через полтора. Ещё через час перешли на Тома и Михи. А закончили, когда рассвело. Ну ладно, давно рассвело: первые утренние бегуны уже отбегали, а Йенс пару раз с озадаченным видом выходил на улицу. Решив, наконец, поиметь совесть, Михаэль с Томасом отложили пульты, а последний поинтересовался:
— А ты чего один, кстати, без Йенса?
— Да он уже спал, — отмахнулся Михаэль. — Подумал: какая разница, с ним я приду или нет. Всё равно работать надо было. — Тут он запнулся и застонал: — Работа!
Томас хлопнул его по плечу:
— Думаю, если напишешь своему клиенту о технических неполадках, ничего страшного не случится. Всё-таки скоро Новый год и всё такое, а его во всём мире празднуют. И вообще, скажи ему, что по воскресеньям работают только трудоголики.
О том, что сам, будучи в отпуске, полночи с субботы на воскресенье решал чьи-то проблемы с лэптопом, Томас предусмотрительно решил забыть. Что ж он такой безотказный головожоп, а? Ничему его жизнь не научила.
Михаэль улыбнулся, рассыпался в благодарностях и, махнув на прощание рукой, поспешил откланяться. А Томас запустил посудомойку и, убрав пустые бутылки, довольно раскинулся на кровати, плотоядно вспоминая аппетитную задницу, всю ночь маячившую перед глазами. Видимо, подсознание ей тоже вдохновилось: во снах она присутствовала в таких ракурсах, что по пробуждении срочно пришлось вручную устранять возникшую проблему. Вытирая с живота результаты своего утреннего «труда», Томас уныло думал, что дрочить на любовника бывшего любовника ему ещё не доводилось. Дерьмо.
***
Уже через пару дней идея пораньше закруглиться с датскими каникулами стала выглядеть на редкость привлекательной: честное слово, Томасу иногда казалось, что он рано или поздно встретит этих двоих в собственном сортире. На пляже, в магазине, во время бега… Даже на долбаную заправку они приехали одновременно! А когда Томас вышел из магазина, облизывая мягкое мороженое, присыпанное солёной лакрицей, то наткнулся на такой взгляд Михаэля, что чуть не подавился. Жадная жопа. Раз так хочется — купил бы, а не приличным людям в рот пялился.
На следующий день во время обязательного променада по берегу моря Томаса атаковало здоровое зубастое чудовище. Оно радостно поскуливало и, поставив лапы на плечи, пыталось лизнуть нос. Конечно, вот так неожиданно выдержать вес здоровой туши было нереально, так что Томас свалился на песок, смеясь и уворачиваясь от мокрого вездесущего языка:
— Фу, ну хватит меня слюнявить, зверюга. – И, умудрившись наконец-то выбраться из-под собаки, чтобы усесться рядом на корточки, восхищённо затеребил длинную шерсть. — Какой ты красавец! Ты у нас чей? — С этими словами он поднял голову и сразу поскучнел, наткнувшись взглядом на приближающуюся парочку.
— Дарвин, к ноге! Прости, Том, — крикнул Михаэль, приветливо улыбаясь.
— Да ничего. Это твой такой? — Он продолжал теребить чёрную шерсть между ушами, заставляя Дарвина разрываться между необходимостью выполнить приказ или остаться, чтобы дополучить свою дозу кайфа.
Йенс подошёл и хотел прицепить к шлейке поводок, но Дарвин вырвался и предупреждающе зарычал.
— Дарвин! Прекрати! — тут же рявкнул Михаэль, наблюдая за тем, как Йенс отходит, раздражённо поджав губы. Дарвин виновато заскулил и под удивлёнными взглядами всех троих прижался к Томасу.
Досада тут же трансформировалась в злорадство, и Томас с удвоенным усердием затеребил длинные уши, тихонько, так чтобы не услышали остальные, приговаривая: