- Спрашивайте, - позволила она, пожимая плечами. Княгиня никак не могла понять причины моего интереса. Я же не мог объяснить ей, что любопытство мое совсем непраздное.
Я сел в кресло, лицом к вдове, напротив образов, перед которыми горели две маленькие лампадки.
- У вашего мужа были враги? - прервал я недолгое молчание.
- Какие еще враги? - седые брови княгини сдвинулись к переносице. Он же не на войне, - глубокомысленно заключила она, утирая глаза скомканным, мокрым насквозь платочком. - Николай Николаевич такой доброй души человек был, - всхлипывала она.
- И все-таки, - продолжал настаивать я, - возможно, чтобы у вашего мужа были недоброжелатели? - я чувствовал, что княгиня борится с желанием выставить меня за дверь своей комнаты и сдерживается только из вежливости.
- Не знаю, - Ольга Павловна пожала плечами, чинно сложив руки у себя на груди. - Если и были, то мне уж, mon cher, не было об этом известно! категорично заключила она.
- Но, может быть, на службе или при дворе... - не отставал я от нее.
Княгиня бросила на меня грозный взгляд и отрезала:
- В свои служебные дела Николай Николаевич меня не посвящал! Да и карьера у князя была блестящая!
- Тогда у него могли быть завистники! - осмелился я предположить.
- Могли, наверное, - сдалась, наконец, княгиня. - Но мне-то об этом откуда знать? - жалобно спросила она. - К тому же я слышала, что речь идет о каком-то языческом культе, жертвой которого он стал, - Ольга Павловна повернулась к образам и перекрестилась. - Вот нехристи, - простонала она. И мы еще дали им приют в нашем доме! - воскликнула Ольга Павловна негодующе. - Я надеюсь, Лаврентий Филиппович их уже изолировал?!
- Мне об этом неизвестно, - пожал я плечами.
- Если бы вы только знали, Яков Андреевич, чего мне стоило сидеть с ними за одним столом! - воскликнула княгиня Титова.
- Воображаю, - поддакнул я, и мне снова стало безумно жаль несчастных индусов, которым самим в скором будущем предстояло стать настоящими жертвенными козлами. Поэтому я решил вмешаться в эту историю как можно активнее, тем более что покойный князь принадлежал к масонскому братству, и его убийство являлось преступлением перед Орденом.
- Больше у вас нет вопросов? - спросила княгиня, откровенно давая понять вашему покорному слуге, что разговор закончен.
- К сожалению, есть, - ответил я.
- И что же вас еще интересует, Яков Андреевич? - изумленно спросила она.
- Где ваш супруг познакомился с брахманами? - поинтересовался я.
- Ой! - Ольга Павловна махнула рукой. - Откуда мне знать? Я вообще была против этой затеи! - воскликнула она с горечью. - Знаю только, что в Петербурге! И откуда их только нечистый принес на нашу голову? - княгиня снова заплакала.
Я вернулся в столовую, но Мира к моему разочарованию к этому времени уже закончила трапезу и ушла в свою комнату. Зато я во всей красе застал Лаврентия Филипповича Медведева, который в это мгновение переживал свой поистине звездный час.
Он встал из-за стола и попросил у всех присутствующих минутку внимания. Лаврентий Филиппович намеревался произнести важную речь.
Взоры гостей и управляющего имением обратились к нему.
- Я сожалею, что дамы уже покинули наше общество, - начал он, потому что мне предстоит сообщить вам нечто важное. Во-первых, - он обвел всех грозным взглядом бледно-голубых, маленьких глаз, - я хочу объявить вам, что все вы, - Лаврентий Филиппович сделал многозначительную, театральную паузу, крякнул и снова заговорил, - находитесь под подозрением!
Я невольно закашлялся в ответ на его слова.
- Не исключая и дам, - добавил квартальный надзиратель, удовлетворенно потирая ладони. - При этом я оставляю за собой право подвергнуть вас всех особо тщательному допросу...
- Но... - воскликнул было Колганов.
- Никаких "но"! - прервал его Лаврентий Филиппович.
Мы с Сысоевым переглянулись. Он выглядел встревоженно, опасаясь, как бы наш Медведев, из-за рвения своего примерного, дров не наломал. Я же улыбнулся ему, пытаясь успокоить. Все-таки с Лаврентием Филипповичем мы знали друг друга не первый день, и я надеялся, что сумею найти управу и на него, если он особенно расстарается.
Мадхава с Агастьей смотрели на Медведева во все глаза. Ученик-брахмачарин Агастья шепнул что-то на ухо своему учителю, но тот сделал знак рукой, чтобы он подождал.
Я видел, что индусы заметно нервничают, и кусок не идет им в горло.
- Итак, - продолжил Лаврентий Филиппович, - я предупреждал вас уже, что начну проводить расследование и буду говорить с каждым в отдельности. Не так ли?
- Предупреждали, - согласился Колганов, которого эта сцена, по-моему, уже начала раздражать.
Медведев удивленно взглянул на него, словно не ожидал, что кто-то осмелится прервать его монолог, пусть даже и ради того, чтобы ему и ответить.
- Так вот, - произнес он с напускной важностью, - я уже беседовал с господами индусами, - квартальный кивнул в сторону брахманов и пришел к выводу, что господа... - Медведев наморщил лоб, припоминая имена, Мадхава, - наконец, выговорил он, - и его ученик Агастья на момент преступления не имеют алиби!
Мадхава выронил из рук серебряную вилку, и она со звоном упала на камчатую скатерть, задела за стеклянную ножку фужера и опрокинула его. На белой скатерти расплылось малиновое пятно.
- А вы, Лаврентий Филиппович, на момент преступления имеете алиби? вмешался я.
- Яков Андреевич, я бы попросил вас... - шея у Медведева побагровела, что свидетельствовало о том, что Лаврентий Филиппович начинает медленно свирепеть.
Я промолчал в ответ, и Лаврентий Филиппович продолжил.
- Но достопочтимые брахманы могли совершить это преступление в силу своих обрядовых обязанностей, - заметил он. - К тому же имеются некоторые неоспоримые улики, - по-видимому, Медведев подразумевал под ними золотого божка, - которые свидетельствуют против них в этом деле!
- Но это ложь! - воскликнул брахман Мадхава, и смуглое лицо его пошло багровыми пятнами. - Мы никого не убивали! Не совершали никаких жертвоприношений! Мы - мирные путешественники! - заверил он.
Агастья закивал головой в чалме, поддерживая его.
- Так или иначе, - ответил Медведев, - до выяснения всех обстоятельств, вы, господа брахманы, будете находиться под замком в своей комнате! Я лично за этим прослежу! Грушенька! - кликнул Лаврентий Филиппович ключницу.