— Не зря мне гроб-то привиделся — простонала суеверная Грушенька, княгиня же упала без чувств.
Англичанка прикрыла лицо ладонями.
— Боится, наверное, что теперь ей от места откажут, — прошептал мне на ухо Кинрю.
— Я тебя не узнаю, — сказал я ему в ответ. — Откуда в тебе столько желчи?
Японец пожал плечами и заключил:
— Не нравится она мне!
— Господа! Господа! Тише! — призвал всех к спокойствию Лаврентий Филиппович. — У страха глаза велики! Показания кучера надобно еще и проверить!
— Вот именно! — поддакнул я и вызвался первым идти вместе с ним осматривать тело. Лаврентий Филиппович Медведев действовал на правах полицейского, о моем же предназначении в этом доме почти что никто не знал!
Кучер взирал на индусов с искренним ужасом. Мне захотелось узнать, в чем же кроется причина подобного страха. Я подошел к нему и спросил, в чем же дело.
— Демоны это! — ответил он, но больше ничего не сказал.
На конюшню кучера сопровождал управляющий Никита Дмитриевич Сысоев, квартальный надзиратель Лаврентий Филиппович Медведев и, разумеется, ваш покорный слуга со своим ангелом-хранителем по имени Золотой дракон.
Метель просто валила с ног, ветер завывал так, что в ушах звенело, мороз обжигал щеки, снег залеплял глаза.
— Ничего себе Рождество! — процедил Сысоев, выкарабкиваясь из сугроба, в котором по самые голенища застряли его сапоги.
— Да уж, — поддакнул квартальный надзиратель, пытаясь идти за ним след в след.
У конюшни кучер как-то нерешительно остановился.
— Да поторапливайся же ты! — прикрикнул на него Никита Дмитриевич. — А то нас тут всех заметет!
— Страшно мне, барин, — ответил кучер. — Темное это дело! Лихое! — добавил он.
— Иди уже! — велел ему управляющий.
Первое, что я увидел, повергло меня поистине в шок. На полу в луже крови лежал конь с отрезанной головой. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Мне пришлось признать, что мой сон под Рождество оказался в руку. Как там читала Мира?
«На убиенье отправился быстрый конь, — вспомнилось мне, — … Так пусть он нынче уходит к богам, он, самый приятный им, и испросит даров, желанных жертвователю!»
Так что же это за жертвователь? И каких даров он испросил?
Вопросы один за другим рождались у меня в голове.
— Яков Андреевич! Да что же это? — прошептал ошеломленный Кинрю.
— Не знаю, — чистосердечно ответил я. — Какой-то кошмарный сон!
— А Титов-то где? — спросил Лаврентий Филиппович, который, пожалуй, единственный из нас не потерял самообладания. — Я и не такое видел, — заметил он. — Вон! — кучер ткнул пальцем куда-то вдаль, обошел стороной обезглавленного коня и ушел вглубь конюшни. Мы все последовали за ним. Следующее зрелище, представшее перед нами, тоже было не из приятных.
Бездыханное тело князя Николая Николаевича Титова, служившего в Коллегии Иностранных дел, близкого Его Императорскому Высочеству, дружившего с князем Голицыным и графом Румянцевым, было привязано веревкой к деревянному гнилому столбу. Хозяин имения был раздет почти догола. Горло у него было перерезано, поэтому кругом было много крови. Еще я заметил, что на пальце у него не оказалось чугунного перстня с адамовой головой, с которым Николай Николаевич как масон практически никогда не расставался. Это меня смутило и навело на мысль, что убийство как-то связано с его масонской деятельностью.
— Так-так-так, — пробормотал Лаврентий Филиппович.
— Ужас-то какой! — воскликнул Никита Дмитриевич. — Это что же за изверги-то? А? — он как-то беспомощно взирал по сторонам. Лицо его, красное от мороза, сразу сникло и побледнело.
— Ну, нехристи! — простонал кучер. — И конягу не пожалели! — добавил он.
— Я же говорю, что это — индусы! — настаивал на своем японец.
— По-моему, выводы делать еще рано! — сердито ответил я.
Мне начинало уже казаться, что дело в усадьбе кончится самосудом. К тому же я начинал опасаться за Миру, которую тоже могли счесть причастной к этой истории. И потом мне совсем не верилось, что это дело рук индийского брахмана и его ученика-брахмачарина, который выполнял обязанности слуги. Неужели индусам надо было обязательно пуститься в такую даль, чтобы именно в имении Николая Николаевича Титова совершить свое ритуальное жертвоприношение?!
Однако никто, по-моему, из всей компании так не думал. Скорее все придерживались мнения моего Кинрю.
Вокруг столба с телом покойного масона видны были следы костра, что тоже наводило на мысли о ведическом действе. Такие обряды обычно проводились в сумерках, при свете костров на специально приготовленных алтарях. Жертву привязывали к столбу, читали над ней заклинания и зажигали вокруг священный огонь…
Перед столбом лежала статуэтка Индры — верховного индийского божества, который на родине моей Миры считался раджой богов.
— Золото! — воскликнул Медведев и подобрал статуэтку с пола. — Определенно ее оставили здесь индусы! — добавил он.
— Интересно зачем? — усомнился я.
— Ну, Яков Андреевич, — разочарованно протянул Лаврентий Филиппович, — вечно вы со своим скепсисом! Забыли, наверное, — высказал он вслух первое предположение, которое пришло ему в голову. — Торопились!
— Куда? — поинтересовался я.
— Ну… — пожал он плечами, — уйти с места преступления.
Я покачал головой, всем видом показывая, что эта версия меня совершенно не устраивает.
— В деревне недавно быка забили… — промолвил кучер.
— И что же здесь необыкновенного? — перебил его Никита Дмитриевич. Он не мог оторвать взгляд от столба с телом князя Титова.
— Неизвестно кто, — ответил кучер, — а вокруг такие же вот следы, — он указ пальцем на пепелище.