— Ты еще немного боишься стать отцом, Джеред, — словно угадав его мысли, тихо сказала Шейла. — Но я вот наблюдаю за тобой и могу с уверенностью сказать: из тебя получится прекрасный отец.
— Думаю, тебе не стоит на это надеяться, — покачал головой Джеред, не отрывая взгляда от разноцветных огоньков. Шейла молчала, и Джеред не выдержал и взглянул на нее.
Ее сияющее лицо померкло. Сердце у Джереда разрывалось, но выхода не было. Он знал свои возможности, пусть узнает и она.
— Я повесил эти лампочки, чтобы порадовать тебя; я ездил с тобой за елкой, которую ты сначала забраковала, а потом захотела вернуть; потом разыскивал пропавшего рождественского деда Молли; искал злоумышленника; исполнял роль Санта-Клауса; танцевал с тобой… — он перевел дыхание, — и только ради того, чтобы доставить тебе радость. Никакого другого смысла для меня это не имело.
Ему надо было уйти сразу же, а не стоять тут при свете рождественских огней, причиняя ей боль, но он не мог. Шейла должна понять, что из него не получится ни хороший отец, ни хороший муж. Он не чувствует ничего, кроме потребности быть с ней рядом. Чувства Шейлы гораздо богаче. Это можно прочитать в ее глазах. И в каких бы рождественских хлопотах он ни участвовал, сколько бы радости ни доставлял Шейле, ему самому эта радость была неведома.
Джеред коснулся щеки Шейлы и вытер катившуюся по ней слезинку.
— Я старался, как мог, доставить тебе счастливые минуты. Факт, Ши, в том, что я никогда не стану тем человеком, который тебе нужен. Формально я совершаю какие-то действия, но в душе ничего не ощущаю, а быть тебе в тягость я не хочу.
Презирая себя, Джеред повернулся и пошел к дому. Он должен вернуться в Топику. Конечно, это не дом. Домом в его представлении всегда будет место, где живет Шейла, независимо от того, женаты они или нет; но быть с ней рядом и надеяться на то, чего никогда не произойдет, он больше не мог.
Едва он вошел в прихожую, следом за ним появилась Шейла.
— Джеред, пожалуйста, не уезжай.
Он медленно повернулся к ней.
— Нет смысла оставаться дольше. Нет смысла, потому что мистер Грисвелд ведет себя вполне прилично, с тех пор как ты поймала его с поличным, и не замышляет новых козней.
— Ты знал?
— Скажем так. Я, не теряя времени, пошел за тобой следом.
У Шейлы от изумления открылся рот.
— Ты хочешь сказать, что Санта, который приветствовал прохожих, был ты?
— Да, — кивнул Джеред. — Я стоял с другой стороны елки перед зданием суда, когда ты с мистером Грисвелдом вела разговор. — Джеред прошел в ярко освещенную кухню, где остро чувствовался рождественский запах остролиста. Шейла следовала за ним.
— Значит, ты знал, что я обнаружила злоумышленника, и ничего мне не сказал?
— Как и ты, дорогая. — Он бросил на нее насмешливый взгляд и выдвинул ей стул.
— Но я — это понятно. — Она сняла куртку и повесила ее на спинку стула. Продолжая стоять, посмотрела ему в глаза долгим испытующим взглядом. — Если ты знал, что злоумышленник пойман, почему же ты остался?
— Мне было любопытно, что последует дальше, — спокойно сказал он. — Когда ты промолчала про Грисвелда, я просто решил посмотреть, что еще ты придумаешь.
— Что еще? То есть ты догадался, зачем я уговаривала тебя исполнить роль Санта-Клауса?
— Чтобы я полюбил детей? — Он смотрел на нее насмешливо. — Сердца, может быть, у меня и нет, но мозги есть.
— Нет, Джеред, — вздохнула Шейла. — Сердце у тебя есть.
Она в изнеможении опустилась на стул. Джеред едва сдержался, чтобы не броситься к ней. Это было бы безрассудством. Эта женщина должна наконец осознать, что ему лучше исчезнуть из ее жизни.
— Я хотела, чтобы ты остался и после того, как я уличила мистера Грисвелда, — тихо сказала Шейла, глядя ему в лицо. — Чтобы ты хоть раз в жизни провел веселое Рождество и запомнил его.
Джеред выглядел расстроенным. Кажется, он наконец понял, что все это она делала ради него. Правда, она сомневалась в успехе… И, как видно, не напрасно, если верить словам Джереда. Однако она могла бы поклясться, что за последние несколько дней он переживал минуты счастья. Когда изображал Санта-Клауса, например, и разговаривал с детьми. Когда смеялся ее шуткам… и когда обнимал ее во время танца. Так почему же он не признает этого?
— Мне кажется, тебе это удалось, — сказал наконец Джеред. — Это Рождество действительно получилось фантастическим. И наверное, лучшим в моей жизни.