Все идет согласно ее плану. Она тяжело вздохнула, глядя в окошко кареты. Если бы не дождь, она сейчас была бы с ним!
Вместо этого она обязана сопровождать матушку в дом сестры. Не сказать, что Иветт возражала против того, чтобы навестить сестру и ее прелестных детей. Просто она предпочла бы оказаться в Грин-парке, в карете лорда Шелли, где все бы ее видели с ним рядом. И завидовали.
– Ты все еще разочарована, что твои планы переменились, Иветт? Вижу, глаза у тебя печальные. Tu as l’air très triste. Je peux lire une certaine déception dans tes yeux[3].
Удивленная, Иветт повернулась к матери.
– Ты думаешь, я глупая старуха, которая не соображает, что вокруг нее происходит? Но я понимаю, Иветт, все понимаю. Je sais ce а quoi tu penses. Tu penses que je suis insensée mais je ne le suis pas. J’en sais quelque chose. J’ai raison. J’en suis certaine[4]. Ты ведь собиралась сегодня провести день с неким джентльменом, так?
– Маман, пожалуйста. – Меньше всего на свете Иветт хотела обсуждать свои чувства к лорду Шелли с матерью.
– Не нужно так говорить. Я права, я это знаю.
– Ну хорошо, да, – с неохотой признала Иветт. – Я предполагала сегодня днем покататься с очень приятным джентльменом. Я бы представила его тебе, когда он приехал.
– Кто он?
– Лорд Шелли.
– Ах да. Конечно, ты предпочла бы провести время с красивым джентльменом, чем навестить сестру. Это вполне естественно. – Мать то и дело переходила с английского языка на французский. – Я знала, что тут что-то есть. Расскажи мне о нем.
– Пока нечего рассказывать, мама.
– Ха! Это ложь! Этот джентльмен – причина того, что ты пожелала остаться в Лондоне, причина того, что я здесь, в городе, который презираю, а не в своем уютном доме в Брайтоне, и все для того, чтобы присматривать за тобой. Я не глупа, Иветт. Je ne suis pas dupe. J’insiste pour que tu m’en dises plus sur cet homme. Je saurai tout, tôt out tard. Je le saurai[5]. Я настаиваю, чтобы ты рассказала мне о нем.
– Нечего рассказывать, мама. Правда. Об этом совершенно нечего рассказывать. Он очень приятный джентльмен и пригласил меня покататься с ним. Из-за погоды мы отложили прогулку. Вот и все.
– Я тебе не верю. Но если ты сказала правду, то, считая меня дурочкой, сама еще глупее. – Женевьева рассмеялась. – Скоро ты мне расскажешь! Помяни мое слово. J’ai raison. J’en suis certaine[6].
Иветт обрадовалась, когда они наконец подъехали к красивому дому, где жила Лизетт со своим мужем, архитектором Куинтоном Роксбери. Осенний дождь усилился, и лакей поспешно проводил Женевьеву в дом. Иветт поспешила следом за ними.
– Ну и ливень! Это удача, что я не промокла. Je detéste Londres. Je n’en peux plus de toute cette pluie. Ie y fait si froid et si humide[7], – горько восклицала Женевьева, когда Лизетт спешила поприветствовать их в обширном холле.
Их матушка, как всегда, была не в настроении, и Иветт быстро теряла терпение. К счастью, здесь ее сестра Лизетт. Со своей заботливой и добросердечной натурой Лизетт, единственная из сестер Гамильтон, была способна успокоить раскапризничавшуюся мать, когда та была всем недовольна.
– Маман, идем, посидим у огня, – заботливо воскликнула Лизетт, хлопоча вокруг матери. Она забрала у нее накидку и отдала дворецкому. – По крайней мере ты не слишком промокла.
– Ах, ma petite fille[8], – пробормотала Женевьева. – Ты хорошо выглядишь, такая здоровая, такая красивая. Как моя новая маленькая внучка, сладкая малышка?
Лизетт просияла от гордости.
– Ох, мама, она просто прелесть!
Иветт обняла сестру и тихо прошептала:
– Еще неделя не прошла, а мама уже буквально сводит меня с ума.
– Понимаю, – шепнула в ответ Лизетт с тихим смехом. – А чего ты ожидала?
– Как я это переживу? – Оставшиеся до Рождества месяцы представлялись Иветт тюремным приговором.
– Переживешь, – сочувственно улыбнулась Лизетт. Потом громко сказала: – Идемте, выпьем чаю, и вы познакомитесь с моей дочуркой. К тому же у нас сегодня удивительный гость. – Лизетт взяла мать под руку и повела в гостиную.
– Удивительный гость? – вслух размышляла Иветт, последовав за матерью и сестрой в отделанную с безупречным вкусом гостиную Роксбери. Теплый огонь сиял в камине, прогоняя влагу, весело мерцали огоньки свечей в настенных канделябрах, отбрасывая блики на обои с узором из роз, на накрытом для чая столе стоял изысканный фарфор. Эта гостеприимная сцена была типична для Лизетт.
Если не считать того, что в центре комнаты стоял Джеффри Эддингтон с мирно спящим младенцем на руках.
Иветт ожидала увидеть Джеффри в доме Лизетт не больше, чем позавчера на балу. При воспоминании о том, что он подслушал ее разговор, ее щеки слегка зарумянились. Она все еще стыдилась своих слов, даже если не вкладывала в них то, как они, должно быть, прозвучали для него.
И вот он здесь, с черными волосами, откинутыми назад от гладко выбритого и невозможно красивого лица, с искрящимися глазами небесной синевы. Он выглядел совершенно естественно с новорожденной дочуркой Лизетт на руках. Ему это очень шло: молодой счастливый отец. Этот вид ошеломил Иветт.
Ведь она и раньше видела его со своими племянниками или племянницами на руках? Разве не держал он Филиппа, Саймона или Сару? Томаса или одного из близнецов Лизетт? Но она не помнила, чтобы это произвело на нее большое впечатление. Почему же эта сцена – Джеффри с малышкой Элизабет на руках – так проникла ей в душу?
– Добрый день, леди, – прошептал он, нежно покачивая Элизабет в сильных руках.
– Ах, месье, ваш вид бальзам для воспаленных глаз! Je suis toujours contente de vous voir. Vous êtes un beau scélérat, лорд Эддингтон, c’est bien pour cela que je vous adore[9]. – Женевьева широко улыбнулась Джеффри, который всегда был ее любимцем.
Лизетт проводила мать к удобному креслу у камина и прикрыла ей колени пледом.
– Я же говорила, что у нас удивительный гость, – пояснила Лизетт, явно обрадованная таким поворотом событий.
– Что вы делаете здесь, Джеффри? – не смогла удержаться от вопроса Иветт. Она еще стояла в дверях. – Я хотела сказать… – Она запнулась под резким взглядом сестры. – Так удивительно видеть вас здесь. Мы вас не ожидали встретить.
Джеффри одарил ее своей знаменитой улыбкой.
– Я так долго отсутствовал в Лондоне, что не видел новое пополнение в семье Куинтона и Лизетт. И к тому же не знал, что вы сегодня собираетесь сюда приехать, Иветт. И вы, миссис Гамильтон. Но я порадовался, когда Лизетт сказала, что вы присоединитесь к нам. – Подойдя к Женевьеве, он отдал ей малышку Элизабет.
Иветт медленно села на софу напротив матери. Какая она глупая гусыня! Никогда прежде она не испытывала неловкости в обществе Джеффри Эддингтона. Он ведь, по сути, член семьи. Наверняка ее скованность объясняется тем, что он видел ее на балу с лордом Шелли. Джеффри не глуп. Он должен был заметить ее заинтересованность в лорде Шелли.
Она надеялась сохранить свой интерес к будущему герцогу в тайне, пока не появится четкая определенность, когда она будет уверена в его намерениях и сможет представить его своим родным как свершившийся факт. Как они все удивятся, когда дитя семейства Гамильтон станет герцогиней! Они наконец поймут, что она повзрослела. Как она ждет того дня, когда каждый в семье поймет, что она так же достойна уважения, как все они.
Однако с лордом Шелли все еще так неопределенно, и если дело кончится ничем, она этого не вынесет. Ведь ее родные подумают, что ей никогда не стать герцогиней, не по плечу ей такая дерзость.
Пока все идет неплохо, и сейчас ей оставалось только надеяться, что Джеффри не выдаст ее тайные намерения. Она не совсем готова открыть замечательные новости, что герцог заинтересовался ею. Молча она молилась, чтобы Джеффри об этом и словом не обмолвился.
4
Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь, что я бесчувственная. Но это не так. Я кое-что знаю об этом. Я права. Мне это известно
5
Я не глупа. Я настаиваю, чтобы ты больше рассказала мне об этом человеке. Рано или поздно я узнаю все. Я это узнаю