Ну правда, чем ей убогие насолили?
- Ладно, - протянула я, упершись локтями в колени. – Каково было расти в аду?
- Да.
Я записала ответ, чтобы не упустить ни единого слова, ни единого слога. У журналистов от такого могут возникнуть большие проблемы.
- Прекрасно. И, пока мы не сменили тему, на что это похоже, когда твой отец – первый падший ангел?
- Иногда.
Я склонилась над блокнотом, записывая ответ.
- Угу, а почему ты так не любишь Рождество?
- Цельнозерновые злаки.
Я продолжала записывать, чувствуя, как испаряется надежда. Сама виновата. Он сказал, что ответит на все мои вопросы. И не говорил, что ответы будут честными и искренними. Когда-нибудь жизнь меня научит.
Решив подыграть, я уставилась Рейесу в глаза:
- Исчерпывающе. Я тронута.
Уголок его рта соблазнительно приподнялся.
- Я могу тронуть тебя намного глубже.
Мое сердце готово было с минуты на минуту остановиться. На всякий случай я осмотрелась в поисках дефибриллятора.
Рейес прищурился:
- Все это случайно никак не связано с коробкой, которую я нашел сегодня утром у себя под дверью?
- Что? – ахнула я. Не ведись, детка. Продолжай в том же духе. – С какой коробкой? – Прикидываясь оскорбленной до глубины души, я бросила ручку на блокнот. – В жизни никаких коробок не видела.
У Рейеса появилось то самое выражение лица – полнейшее безразличие к поднятому вопросу. Блин, вот от него никак не ожидала.
Посидев еще несколько минут в полной прострации, я решила поогрызаться:
- Ну и ладно, фиг с тобой. Допустим, ну так, в порядке бреда, что некую коробку неопределенного размера и неясной формы и правда видели где-то недалеко от твоего порога. Ты ее открывал?
- Кажется, мы с тобой договорились.
- Договорились. Клянусь, - я изобразила бойскаутский салют, потому что ничто другое так мощно не убеждает в искренности. – Но это нечестно, что ты можешь купить мне подарок на Рождество, а я тебе нет.
Рейес беззаботно пожал плечами:
- Мы договорились.
Я закатила глаза:
- Мы договорились только потому, что голая дамочка с ножом приняла меня за нищую и мне нужна была помощь. Та барышня любую триатлонистку бы переплюнула.
- Не важно. Уговор есть уговор.
- Тьфу ты. – Я раздраженно откинулась на спинку дивана. – Ну почему, Рейес? Истинный дух Рождества заключается в том, чтобы отдавать. Если ты не позволишь мне подарить тебе подарок, то высосешь радость из всего следующего года, как трубопылесос на бензине.
- Не мои проблемы, - тихо рассмеялся Рейес.
Он прав. К тому же я понимала, почему он не празднует Рождество. Честно-честно. Его детство было настоящим кошмаром. Его растил монстр. И я уверена, что Рождество в этой семье было таким же, как и любой другой день в году. Ужасным. Но мне хотелось, чтобы он познал радость Рождества. Испытал удовольствие, открывая подарок от того, кто любит его больше жизни. Вряд ли, конечно, мой подарок даже намекает на это, но все-таки. Скорее вроде как подразумевает нечто подобное.
- Ну ладно, - уступчиво проговорил Рейес, и я слетела с дивана на крыльях новой надежды. – Может, я и открыл коробку.
Я сцепила руки в замок:
- И?
- И… - Он помолчал, подыскивая подходящие слова. – Лучше тебе увидеть собственными глазами.
Мой взгляд так быстро опустился на его ширинку, что даже голова закружилась.
- Правда? Прямо сейчас?
От предвкушения его губы приоткрылись.
- Самое время.
Одной рукой он все еще упирался в подлокотник, другую положил на спинку дивана, не выпуская бокала. Ни дать ни взять супермодель на фотосессии. Картинка перед глазами излучала чистую, ничем не замутненную мужественность, от которой покалывало кожу и в животе разливался обжигающий жар.
Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я стала бороться с порывом наброситься на него сию же секунду. Сорвать одежду и разодрать на ленточки. Я собрала оставшиеся крупицы самообладания в кулак. Сосредоточилась. Со всем изяществом, на какое была способна, и чувством собственного достоинства, которому позавидовал бы любой дипломат, я протянула руку, чтобы расстегнуть джинсы на Рейесе. Правда, вряд ли дипломат сделал бы что-то подобное.